Обращение к жителям села. Из истории церковных колоколов Из какого металла отливают колокола

Т.Ф. Владышевская,

доктор искусствоведения, г. Москва

Многие монастыри и церкви во градех и селах
зело благолепием красятся и чудными иконами
и канбаны, еже есть колоколами...

С древнейших времен колокольный звон был неотъемлемой принадлежностью русской жизни. Он звучал и в дни больших торжеств, и в малые праз­дники. Колоколом созывали народ на вече (для это­го в Новгороде существовал вечевой колокол), звали на помощь набатным или всполошным колоколом, призывали народ на защиту Отечества, приветствова­ли возвращение полков с поля брани. Колоколами давали знак заблудившемуся путнику – это был так называемый спасительный метельный звон. Колоко­ла устанавливались на маяках, они помогали рыбакам в туманные дни найти правильное направление. Ко­локольным звоном встречали высоких гостей, звонили о прибытии царя, сообщали о важных событиях.

Начиная с XVI века на Руси колокола выполня­ют хронометрическую роль, в это время появляются башенные часы на колокольнях с часовыми колоко­лами, которые отзванивают в определенное время суток. В церкви звон оповещал о начале и конце служб, о свадьбах и похоронах.

Когда и как сложился на Руси обычай звонить в колокола, неизвестно: одни полагают, что в распространении колоколов на Руси посредническую роль играли западные славяне, другие считают, что русское колокольное искусство было заимствовано у балтийских немцев.

Древняя восточнославянская традиция коло­кольного звона уходит в глубь веков. Арабский писатель середины X века ал-Масуди писал в сво­ем сочинении: «Славяне разделяются на многие народы; некоторые из них суть христиане... Они имеют многие города, а также церкви, где навеши­вают колокола, в которые ударяют молотком, по­добно тому как у нас христиане ударяют деревян­ной колотушкой по доске». 1

Федор Вальсамон, канонист XII века, указывает на то, что колокольный звон не встречается у гре­ков, и что это чисто латинская традиция: «У лати­нян существует другой обычай созывать народ в храмы; ибо они употребляют кампан, который на­зван так от слова «кампо» – «поле». Ибо говорят они: как поле для желающего путешествовать не представ­ляет препятствий, так и высокий звук медноустного звонца разносится всюду». 2 Итак, Ф. Вальсамон объяс­няет именно этимологию слова кампан (сатрапа) от «campus» – «поле», именно в поле (incampo) дела­лись большие колокола. Наиболее правдоподобное объяснение происхождения этого слова производит его от кампанской меди (Кампания – римская про­винция, где отливались лучшие колокола). 3

Колокол – один из самых древних музыкаль­ных инструментов в мире. В разных странах коло­кола имеют свои особенности. Об этом свидетель­ствует и этимология слова «колокол», восходящая к древнеиндийскому kalakalas – «шум, крики», в гречес­ком языке «калео» означает «зов», в латинском – «kalare» – «созывать». Очевидно, первым назначением колокола было созывать, оглашать народ.

На обширной территории России в раскопках нередко находят маленькие колокольчики. Их вы­капывают из древних могил и курганов. Близ г. Никополя в Чертомлыцкой могиле были найде­ны 42 бронзовых колокольчика, у нескольких сохранились остатки язычков и цепочек, на которых колокольчики подвешивались к бляхам. Колоколь­чики имеют разную форму, у некоторых есть про­рези в корпусе. Такие колокольчики археологи находят повсеместно, даже в Сибири. Они свиде­тельствуют, что еще в дохристианские времена колокольчики использовались в быту славян, но о назначении их можно лишь догадываться. Одно из предположений высказал Н. Финдейзен 4 , который считал, что колокольчики из курганов были пер­воначальными атрибутами богослужебного культа, наподобие волшебных колокольчиков современных шаманов.

Итак, колокола и колокольчики с древнейших времен являются символом очищения, предохра­нения и заклинания против злых сил, они были обязательным атрибутом всевозможных молитв и религиозных обрядов. Огромные церковные ко­локола именовались Божьим гласом. Колокол в старину был глашатаем. Это был глас Божий и народа.

На Западе была принята колокольная клятва, то есть присяга, скрепленная колокольным звоном: люди верили, что такая присяга нерушима, и пре­ступившего эту клятву ждет самая ужасная участь. Колокольная клятва применялась чаще и ценилась выше, чем клятва на Библии. В некоторых городах существовало правило, запрещавшее судопроизводство без колокольного звона по всем уголовным делам, связанным с кровопролитием. И в России в опре­деленных случаях давалась такого рода очиститель­ная присяга при колокольном звоне, называемая также васильевской. «Ходить под колоколами», – говорили здесь об этой присяге, к которой приво­дился ответчик, если не было улик и средств оправ­дания. Эта присяга проходила в церкви при коло­кольном звоне публично. «Хоть при колокольном звоне, пойду под присягу», – гласит русская посло­вица, она отражает древний обычай стоять под ко­локолами во время клятвы.

Как и на Западе, так и в России колокола оче­ловечивались: антропоморфны были названия раз­ных частей колокола: язык, губа, уши, плечо, корона, матица, юбка. Колоколам, как людям, дава­лись собственные имена: Сысой, Красный, Баран, Беспутный, Переспор и др.

В древности колокол вместе с народом был повинен и нес ответственность. Так, 15 мая 1591 года по приказу Марии Нагой пономарь Федот Огурец набатом оповестил о гибели царевича Ди­митрия. Угличане расправились самосудом с пред­полагаемыми убийцами царевича. Царь Борис Году­нов жестоко наказал не только участников этого самосуда, но и набатный колокол, звонивший по убиенному. Его сбросили с колокольни, вырвали язык, отрубили ухо, принародно на площади нака­зали двенадцатью ударами плетей и вместе с не­сколькими угличанами, которые получили такое же наказание, отправили в ссылку в Тобольск.

Во время войн ценнейшей добычей являлся колокол, который после захвата города завоеватели старались обычно увезти с собой. История знает немало случаев, описанных в летописях, когда пле­ненные колокола умолкали в неволе. Это было не­добрым знамением для победителя: «Князь Алек­сандр из Володимира вечный колокол Святой Богородицы возил в Суздаль, и колокол не начал звонити, яко же был в Володимире; и виде Алек­сандр, яко сгрубил Святой Богородицы, и повелел его пакы везти в Володимер, и поставиша его в свое место и пакыбысть глас, якоже и прежде богоугоден». Но если колокол звонил как прежде, то летописец с радостью объявлял об этом: «И зво­нил как прежде».

Особая расправа с колоколами была в 20-е – 30-е годы XX века. В 1917 году на колокольне Ивана Великого в Московском Кремле был рас­стрелян воскресный колокол более чем в 1000 пу­дов. Сохранились рассказы М. Пришвина о том, как трагически погибали колокола, как их сбрасы­вали с колокольни Троице-Сергиевой Лавры, Стра­стного монастыря, как их уже на земле разбивали молотом и уничтожали.

I. Била

На Руси XI–XVII веков употреблялись два вида музыкальных орудий звонящего типа – колокола и била. В уставе Троице-Сергиевой Лавры 1645 года есть указание, что в среду сырной недели «колотят к часам в доску, а не звонят». Било в Лавре ис­пользовалось наряду с колоколом даже в середине XVII века.

Било – один из самых древних и очень про­стых инструментов. Оно употреблялось на Руси за­долго до появления христианства. С.П. Казанс­кий 5 полагает, что в языческую пору славяне использовали била восточного образца, которые при­вешивались к ветвям деревьев. На православном Востоке с древних времен употреблялись била. В Софии Константинопольской не было ни колоко­лов, ни колокольни: «колокола не держат во святой Софии, но било мало в руце держа, клеплют на заутрени, а на обедни и на вечерни не клеплют; а по иным церквам клеплют и на обедни и на ве­черни. Било же держат по Ангелову учению; а в колокола латыне звонят». 6

В христианские времена в монастырях и горо­дах употреблялись била разных образцов. Их делали из разных материалов – металла, дерева и даже камня, – особенно в тех местах, где камень преобла­дал. Например, сохранились сведения о том, что в годы игуменства преподобного Зосимы в Соловец­ком монастыре (1435–1478 гг.) каменное клепало служило братии для призыва к службе 7 .

Важным источником, содержащим сведения об употреблении била и колоколов, является Устав (Ти­пикон). В Уставе богослужения по образцу Иеруса­лимской Лавры Саввы Освященного, которым пользу­ется Русская Церковь до сего дня, содержатся указания, говорящие о древних монастырских обычаях употребления в быту и за службой разных видов била и колоколов: «В било ударяет шесть крат», «клеплет в малый кампан и ручное клепало по обы­чаю», «ударяет в великое древо», «ударяет в вели­кое и клеплет довольно» 8 .

Из указаний Типикона видно, что в Лавре Сав­вы Освященного в Иерусалиме наряду с колокола­ми (кампанами) употреблялись била двух видов – ручное клепало и собственно било (или просто ве­ликое древо).

Первый вид – великое било – имело прямоу­гольную форму, оно подвешивалось к чему-либо и в него ударяли колотушкой. Било издавало доволь­но сильный звон, если было сделано из металла (обычно в виде бруса). В этом случае звук его имел долгий металлический гул. Большие новгородские била представляли собой железную или чугунную полосу, прямую или полусогнутую. Если это был очень большой брус, то его привешивали к особому столбу у храма. Для извлечения звука по нему били деревянным или железным молотком. В Новгороде XV–XVI вв. существовали очень длинные и узкие била, которые представляли собой железную кова­ную полосу в восемь аршин, шириной в два с чет­вертью вершка и толщиной в четверть вершка. В некоторых новгородских церквях подвесные била использовались и в XVIII веке. В целом на Руси била просуществовали довольно долго, заменяя со­бой колокола, а иногда и наряду с колоколами.

Второй вид – малое било – было не подвесным, а ручным (рис. 1). В уставе малой вечерни сказано: «Клепает в малое древо». По форме оно представля­ло собой тип двухвесельной доски с вырезом в центре, за который его держали левой рукой. В правой руке находилось клепало (деревянная колотушка), кото­рым ударяли по билу в разных его частях. При этом получались самые разнообразные звуки, так как середина доски была более толстой, к краям же она утоньшалась.

На миниатюре, изображающей употребление малого ручного била в одном из новгородских мо­настырей, 9 показаны монахи, выходящие из обите­ли. Один из них держит в руках било и клепало, которым ударяет по доске. Под миниатюрой имеет­ся подпись: «Возвестиша же святому; блаженный же повеле в било ударити».

Била сохранились в монастырях Греции и Бол­гарии. Автору этой работы приходилось слышать в Бачковском монастыре (Болгария), как монах созы­вал народ на вечернюю службу клепанием в дере­вянное ручное било. При этом ритм клепания ими­тировал ритм словесной фразы «Черква попит» (церковь служит), которая повторялась в очень бы­стром темпе.

В греческих монастырях и на Синае била ис­пользовались строго по Уставу. Так, в Афонских обителях деревянное било звучало в непраздничные дни, а железное употреблялось в тех случаях, когда на вечерне по Уставу полагалось не чтение, а пение псалма «Блажен муж» (тогда ударяли в железное клепало). При этом звоны были различны.

В православном монастыре на Синае к утрени палкою ударяли по длинному куску гранита, вися­щему на веревках. Звук его хоть и не слишком был силен, но был слышен по всей обители. К вечерне били по куску сухого дерева, которое висело рядом с гранитным брусом. Звуки гранитного и деревян­ного била различались своим тембром.

II. Колокола

В отличие от плоскостных конструкций била, русские колокола имели форму усеченного конуса наподобие огромного толстого колпака с расширен­ным раструбом, который имел в навершии уши для подвески. Внутри колокола подвешивался язык – металлический стержень с утолщением в конце, ко­торым били по краю колокола.

Сплав, из которого лили колокола, представляет собой соединение меди с оловом, хотя в древних рукописях даются более дорогие рецепты сплавов: «Медь обычная, или красная, звук от себе издает, но не велегласно, но аще прибавить к ней олова или серебра, или злата, тогда сладостен звон», – написано в «Травнике Любчанина» (XVII в.). Как и любое другое дело, литье колоколов имело свои рецепты, тайны, секреты мастерства 10 .

II. 1. Благословение колокола

Так же, как родившегося человека, вступающего в жизнь, положено было крестить, так и вылитый колокол, прежде чем занять свое место на коло­кольне, получал благословение. Существовал спе­циальный «Чин благословления кампана, си есть колокола или звона», где сказано, что прежде, чем повесить звон в церкви, ему необходимо «сверху и извнутрь окроплену быти». В чине благословения колокола, который начинается рядом молитв, псал­мов, чтений, и окроплением колокола, читается па­ремия – ветхозаветное чтение из Книги Чисел о серебряных трубах (гл. 10). Трубы выполняли фун­кции колоколов у иудеев, ведь колокола возможны только при оседлом образе жизни. Господь повелел сделать Моисею трубы для созывания народа и что­бы трубить тревогу. Сыны Аароновы, священники должны трубить трубами: «Это будет вам постанов­лением вечным в роды ваши, и в день веселия вашего, и в праздники ваши, и в новомесячия ваши; трубите трубами при всесожжениях ваших, и при мирных жертвах ваших; и это будет напо­минанием о вас перед Богом вашим. Я, Господь Бог ваш».

Чин благословения колокола начинается обыч­ными вступительными молитвами, за которыми сле­дуют хвалитны псалмы 148–150. В 150-м псалме пророк Давид призывает хвалить Бога на всех му­зыкальных инструментах, употреблявшихся в его время в Израиле: «Хвалите Его во гласе трубнем, хвалите Его во псалтири и гуслех. Хвалите Его в кимвалехдоброгласных, хвалите Его в кимвалех восклицания».

Среди перечисленных инструментов есть все виды музыкальных инструментов – духовые (тру­бы), струнные (псалтирь, гусли), ударные (тимпаны, кимвалы).

Колокола, как и трубы взывали не только к людям, но и к Богу. Они служили общественным и духовным нуждам народа. Звоном колоколов хрис­тиане воздавали Богу славу и честь. Именно этому и посвящен 28-ой псалом, который читается в нача­ле Чина благословения колокола:

«Принесите Господеви славу и честь, Принесите Господеви славу имени его, ПоклонитесяГосподеви во дворе святем Его. Глас Господень на водах. Бог славы возгреме, Господь на водах многих. Глас Господень в крепости: Глас Господень в великолепии».

Псалмопевец Давид прославляет величие Божие, явленное в грозных силах природы: бурях, молнии и громе. Русские колокололитейщики, стремившиеся зву­ками многопудовых колоколов взывать к Богу, под­ражали величию грома, ибо «Бог славы возгреме».

Первая часть чина благословения кампана вос­ходит к библейским псалмам и древнееврейским образам. Вторая связана с новозаветными текстами и включает в себя прошения, мольбы и воззвания в ектениях, стихирах и молитвах. Так, диакон возгла­шает мирную ектению, где есть специально напи­санные для этого Чина прошения, в которых мо­лятся о благословении колокола во славу Имени Господня:

«О еже благословити кампан сей, в славу свя­того Имени Своего, небесным своим благословени­ем, Господу помолимся;

О еже подати ему благодать, яко да вси слы­шащий звенение его, или во дни или в нощи, воз­будятся к славословию Имени Святаго Твоего, Гос­поду помолимся;

О еже гласом звенения его утолитися и утишитися и престати всем ветром зельным, бурям же, громом и молниям, и всем вредным безведриям, и злорастворенным воздухом, Господу помолимся;

О еже отгнати всю силу, коварства же и наве­ты невидимых врагов, от всех верных своих, глас звука его слышащих, и к деланию заповедей своих возбудити я, Господу помолимся».

В этих четырех прошениях диакона выражено все понимание духовного назначения колокола, благовествующего во славу Имени Божиего и освяща­ющего своим звоном воздушную стихию. Эти про­шения диакона все более усиливаются следующей за ними молитвой священника, которая поминает Мо­исея и трубы им сотворенные: «...Господи Боже наш, хотяй от всех верных Твоих всегда славим и покланяем быти, а Ветсем завете рабу Своему законоположнику Моисею трубы сребряны сотворите, и сыном Аароновым жрецем в ня внегда жрети им тебе, вострубити повелел еси...»

В следующей, тайной, молитве «Владыко Боже Отче Вседержителю», священник обращается к Богу: «Кампан сей освяти и влей в он силу благодати Твоея, да услышавши вернии раби Твои глас звука его, в благочестии и вере укрепятся, и мужественно всем дьявольским наветом сопротивостанут... Да утолятся же и утишатся и престанут нападающие бури ветренные, грады же и вихри, и громы страш­ные. И молния, и злорастворенные и вредныя воздухи гласом его».

Здесь он вспоминает о разрушении древнего града Иерихона громогласным звуком труб: «Иже трубным гласом седмию жрец идущих пред кивотом свидения, Иерихонским твердым стенам пасти и разрушится сотворил еси: Ты и ныне кампан сей небесным Твоим Благословением исполни, яко да глас звенения его услышавше противныя воздушныя силы далече от града верных твоих отступят». Вслед за молитвой кропят колокол святой водой, и псаломщик читает 69-й псалом «Боже, в помощь мою вонми», взывающий об избавлении от гоните­лей, поскольку взывать о помощи в трудный час является одной из обязанностей колокола.

В Чине благословения поются особые, написан­ные на этот случай стихиры: «Земли и порочным стихиям» (глас второй), «Основания всея земли подвизаяй» (глас первый), «Всяческая единою» (глас чет­вертый). В поэтических текстах стихир перепеваются темы из молитв священника и прошений диакона: «Всяческая единою в начале собою непосредственые создавый Господи, ныне же вся посредственные действуяй гласом звона сего освященнаго, всякое уныние с ленивством от сердец верных твоих отжени...»

Действительно, сейчас врачи пришли к выводу, что колокола могут лечить людей: об этом свиде­тельствуют недавние открытия психиатра А.В. Гнездилова из Санкт-Петербурга, который лечит ряд психических заболеваний звучанием колокола.

Способность колокола воздействовать на духовный мир человека – отвращать его от дурных поступков, возбуждать к добру, отгонять лень и уныние – нахо­дит свое подтверждение в жизни, и даже порой по­падает на страницы художественной литературы. Так, в рассказе В. Гаршина «Ночь» герой, запутавшийся в жизненной ситуации человек, решает покончить жизнь самоубийством, выразив таким образом презрение к людям и к своей никчемной жизни, однако доле­тевший издалека колокольный звон понуждает его оставить эту мысль и как бы возродиться заново.

Текст «Чина благословения кампана» показыва­ет, что в Православной Церкви к колоколу относи­лись как к священному музыкальному орудию, спо­собному силой своего звука противостоять врагам, диавольским наветам, природным стихиям, притяги­вать благодать Божию, ограждать от вредных для человека сил и «злорастворенных воздухов».

II. 2. Очепные колокола на Руси

Существуют различия в способе звона на Запа­де и в России. В древности на Руси колокола на­зывали русским словом «язычные», хотя в Типико­не (Уставе) часто используется и латинское слово «кампан»: «ударяют в кампаны и клеплют довольно трезвоны».

В.В. Кавельмахер 12 , исследуя способы колоколь­ного звона и древнерусские колокольни, пришел к выводу, что способ звона при помощи удара язы­ком по корпусу на Руси утвердился окончательно лишь во второй половине XVII века. Западный же способ звонить посредством раскачивания колокола при свободном положении языка является более древним. Он бытует на Западе до сего дня, но и на Руси он широко практиковался довольно долгое время. Качающиеся колокола в Древней Руси назы­вали «очапными», или «очепными», а также «колоко­лами с очепом». Название это связано со словом «очеп», «оцеп», «очап», определявшим систему при­способлений, состоявшую из длинного или коротко­го шеста с веревкой на конце, приделанного к валу, скрепленному с колоколом. У тяжелого колокола веревка оканчивалась стременем, на которое звонарь ставил ногу, помогая себе тяжестью своего тела. Звонарь приводил в движение вал с прикрепленным к нему колоколом, который ударялся о язык. Таким образом, колокол, соприкасаясь с языком, издавал звон раскатом, рассыпчатым звуком; так звонили благовест, который считался основным видом цер­ковного звона. Изображение очепного звона есть на миниатю­ре летописного Лицевого свода XVI века: два звона­ря звонят в колокол с земли, нажимая на стремя веревки, привязанной к валу (очепу), скрепленному с колоколом.

Пассивное положение языка по отношению к корпусу колокола определяет и характер звучания западных колоколов, в котором слышатся, скорее, переливы без той мощи, на которую способен языч­ный большой русский колокол. Ударами языка по корпусу создавались сильные и яркие колокольные звоны, мелодии, гармонии, ритмы, а многочислен­ные трезвоны маленьких колокольчиков придавали всему звучанию особенный праздничный колорит. В эпоху барокко в XVII–XVIII веках резко увеличи­лось количество не только больших, но и малень­ких колокольчиков. В это время трезвоны станови­лись все более украшенными.

В. Кавельмахер усматривает три основных пе­риода в развитии колоколов и колокольного звона на Руси. Первый, от которого не сохранилось почти никаких существенных памятников колокольного искусства, охватывает время от Крещения Руси до начала XIV века, когда, вероятно, на Руси изна­чальным и доминирующим способом звона был очепной. Скорей всего именно этот способ и был заимствован из Европы вместе с колоколами, коло­кольнями и литейным искусством.

Второй период – эпоха Московского государ­ства, то есть от XIV века до середины XVII столе­тия, когда сосуществуют оба типа звона: очепной и языковый. На этот период также приходится на­чало развития башенных колоколов. Колокола язы­ковые начинают доминировать не ранее второй по­ловины XVII века, на это же время приходится расцвет барочного колокольного искусства, параллель­но которому развивается барочная хоровая музыка, крепнет традиция развитого многоголосного партес­ного концерта (слово «партесный» предполагает пе­ние по партиям. – Прим. ред.).

Третий период – от середины XVII века до XX столетия – характеризуется господством единого языкового типа звона. Как видно, наиболее разно­образная техника колокольного звона приходится на второй этап. Все три вида звона в соответствии с техникой звукоизвлечения имели особую конструк­цию, способы развески и приспособления, а также особый тип колокольных сооружений и звонничных проемов.

До сих пор на Севере сохраняются качающиеся очепные колокола, которые с течением времени ста­ли использовать как колокола языковые. Один та­кой очепный колокол находится в пролете звонни­цы Псково-Печерского монастыря. Следы очепных конструкций в виде разного рода гнездищ для кача­ющихся колоколов есть на многих звонницах, в том числе на звоннице Софийского собора в Новгороде, на колокольнях больших северных монастырей: Кирилло-Белозерского, Ферапонтова, Спасо-Каменного. В Москве остатки очепных конструкций сохранились на колокольне Ивана Великого, на Духовской церкви Троице-Сергиева монастыря, построеной псковски­ми мастерами как церковь «под колоколы» (вместе с колокольней).

Преимущество языкового звона заключалось в том, что раскачивание одного только языка, а не всего колокола, не производило столь разрушитель­ного воздействия на башню, где помещался коло­кол, что позволило отливать и устанавливать на колокольнях колокола огромных размеров.

II. 3. Иностранцы о колокольном звоне в Москве

Среди посетивших русскую столицу иностран­цев многие оставили описания колоколов и звонов. Важным историческим документом эпохи смутного времени явился дневник польского военноначальника Самуила Маскевича. В нем содержится много записей, касающихся жизни Москвы, и, в частно­сти, есть описания колоколов. Эти записи сделаны пером наблюдательного очевидца из вражеского ста­на: «Прочих церквей считается в Кремле до двадца­ти; из них церковь Св. Иоанна (колокольня Ивана Великого в Кремле. – Т. В.), находящаяся среди замка, замечательна по высокой каменной колоколь­не, с которой далеко видно во все стороны столи­цы. На ней 22 больших колокола; в числе их мно­гие не уступают величиною нашему Краковскому Сигизмунду; висят в три ряда, одни над другими, меньших же колоколов более 30. Непонятно, как башня может держать на себе такую тяжесть. Толь­ко то ей помогает, что звонари не раскачивают колоколов, как у нас, а бьют их языками; но чтоб размахнуть иной язык, требуется человек 8 или 10. Недалеко от этой церкви есть колокол, вылитый из одного тщеславия: висит он на деревянной башне в две сажени вышиною, чтоб тем мог быть виднее; язык его раскачивают 24 человека. Незадолго до нашего выхода из Москвы колокол подался немного в Литовскую сторону, в чем Москвитяне видели добрый знак: и в самом деле они нас выжили из столицы» 13 . В другом месте своего дневника, где повествуется о пожаре в Москве, он пишет о необычайной силе звука этих колоколов: «Вся Москва была обнесена деревянной оградой из теса. Башни и воро­та, весьма красивые, как видно, стоили трудов и времени. Церквей везде было множество и камен­ных, и деревянных; в ушах гудело, когда трезвонили на всех колоколах. И все это мы в три дня обратили в пепел: пожар истребил всю красоту Москвы» 14 .

Известными иностранцами, посетившими Моск­ву позже и оставившими свои впечатления о коло­кольном звоне, были Адам Олеарий, Павел Алеппский и Бернгард Таннер. Адам Олеарий пишет о том, что в Москве на колокольнях висело обычно до 5–6 колоколов весом до двух центнеров. Ими уп­равлял один звонарь 15 . Таковы были типичные мос­ковские колокольни с обычным набором колоколов.

Кроме того, Адам Олеарий описал звоны в са­мый большой в то время Годуновский колокол (Новый благовестник), отлитый в 1600 году при царе Борисе для Успенского собора: «Годуновский коло­кол весил 3233 пуда, он висел посреди Соборной площади на деревянном срубе под пятишатровой кровлей: две толпы звонарей приводили его в дви­жение, а третья наверху колокольни подводила к краю колокола его язык».

Павел Алеппский, побывавший в Москве в 1654 году, был поражен мощью и удивительной величи­ной русских колоколов. Один из них весом около 130 тонн был слышен за семь верст, отмечает он 16 .

Бернгард Таннер в описании путешествия польско­го посольства в Москву отмечает разнообразие ко­локолов, их различные размеры и способы звонов. В частности, он описывает перезвоны: «Сначала шесть раз ударяют в один наименьший колокол, а потом попеременно с колоколом побольше шесть раз, затем уже в оба попеременно с третьим еще большим столько же раз, и в таком порядке дохо­дят до самого большого; тут уже ударяют во все колокола» 17 . Способ звонить, описанный Таннером, называется перезвоном.

III. Разновидности колокольных звонов

Колокол в Православной Русской Церкви вос­принимался как глас Божий, призывающий в храм на молитву. По типу звона (благовест, праздничный трезвон, погребальный перезвон) человек определял тип богослужения и масштаб праздника. К праздни­ку двунадесятому звон был значительно торжествен­ней, чем к простому будничному или даже воскрес­ному богослужению. В самый важный момент Литургии, во время исполнения «Достойно», удара­ми в колокол оповещали всех, кто не смог явиться на службу, о том, что в церкви совершается преосуществление Даров, чтобы в этот момент каждый мог мысленно присоединиться к молитве.

Система церковных звонов была очень развита, что отражено в Уставе. Здесь определено, когда в какой праздник использовать тот или иной тип звона, в какие колокола звонить: «Пред службами вечерни, утрени, литургии бывает трезвон, и тогда, когда оне совершаются не в указанном порядке с другими службами. Так, перед вечернею на бдении (которою оно и начинается) бывает трезвон сряду после благовеста. Трезвон перед вечернею после часов бывает и тогда, когда вечерня предшествует Литургии, например в Благовещение, в Великий четверток, в Великую субботу и в дни Великой четыредесятницы, когда бывает Литургия Преждеосвященных Даров» 18 .

Разным видам церковной службы соответствуют разные типы колокольных звонов. Различают два основных вида: благовест и звон (и его разновид­ность трезвон). Благовестом называется такой звон, при котором ударяют в один колокол или в не­сколько, но не вместе, а поочередно в каждый ко­локол. В последнем случае благовест называют «пе­резвоном» и «перебором» 19 . Благовест имел свои разновидности, но сохранялся общий принцип уда­рять в каждый момент только в один колокол. О благовесте как типе звона в Типиконе нет никаких упоминаний. Для его обозначения в Уставе упот­ребляются такие слова: бить (в било), клепать, знаменать, ударять. Само понятие «благовест», по-ви­димому, возникает позднее, оно представляет собой русский перевод греческого слова «евангелос» – «благая весть», т.е. благовест знаменует благую весть о на­чале богослужения.

Второй тип – звон. В отличие от благовеста, здесь ударяют сразу в два и более колоколов. Среди разновидностей звона выделяется «трезвон», который получил свое наименование от трех ударов при уча­стии нескольких колоколов. Трезвон обычно идет вслед за благовестом на вечернем и утреннем богослужении и Литургии. На больших праздниках часто случается так, что благовест заменяется трезвоном, так как бла­говест – просто призыв к молитве, а трезвон – вы­ражение ликования, радостного, праздничного настроения. Трезвон в Типиконе упоминается во многих местах: в последовании Пасхальной утрени («Трез­вон в двои»), в Великую среду («Трезвон во вся») 20 .

В Пасху в знак особого величия праздника трезвон продолжался весь день, пасхальный звон назывался красным звоном. От Пасхи и до Возне­сения каждая воскресная обедня заканчивалась трез­воном. Трезвонили в царские, победные дни, на молебных пениях, в честь местночтимых русских святых, службы которым помещали в певческую книгу, получившую название «Трезвоны» по типу звонов, которыми звонили к этим службам.

Продолжительность любого звона в Церкви оп­ределялась Уставом. Так, длительность благовеста равнялась трем статьям, которые составляют одну кафизму (приблизительно 8 псалмов): «ударяет тяж­кая в железо, поя три статьи». Благовест ко Все­нощной длился время прочтения 118-го псалма «Блаженни непорочнии» – самого большого псалма Псалтыри, который составлял целую кафизму, либо читали 12 раз медленно «Помилуй мя, Боже» – 50-й псалом. В отличие от благовеста, трезвон был крат­ким и продолжался лишь в течение одного прочте­ния 50-го псалма: «Параекклисиарх клеплет в кампаны, ударяет тяжким ударением редко, елико реши псалом 50-й весь», – сказано в Уставе.

Звон, сопровождающий крестный ход, обычно развивается: звучит благовест в один колокол, затем уже во время самого хода подключаются другие колокола и звучит трезвон. Особый перезвон бывает в Пасхальную ночь при чтении Евангелия. В Типи­коне отмечено, что на каждой статье (отрывке из Пасхального евангельского чтения) ударяют один раз по одному колоколу, на последнем же возгласе уда­ряют во все кампаны и в великое било (то есть в конце общий удар во все колокола). 21 Чрезвычайно красочным был звон Пасхальной службы по описа­нию его в Чиновнике Софийского собора Новго­рода 22 . При чтении Евангелия по строкам поочеред­но святителем (епископом) и протодиаконом звонили в кандею, на улице – в вестовой колокол, а на колокольне был перезвон. На каждой новой строке ударяли в разные колокола от малого до великого, а заканчивали все звоном во все колокола.

В разных службах звон различался своим тем­пом. В праздничные дни он был энергичным, бод­рым, создающим веселое настроение. Для велико­постных и погребальных служб – медленный, печальный. В подборе колоколов на больших звон­ницах обязательно был колокол «Великопостный», отличавшийся заунывным тоном. Темп удара в коло­кола был очень важен. Типикон специально отмеча­ет, что в дни Великого поста звонарь звонит медлен­нее («параекклисиарх знаменует коснее»). Косный звон начинается с понедельника Великого поста, а уже в субботу первой седмицы он становится живее: «На субботу к повечерию не косный звон» 23 . Перед ран­ней службой звонят редко, перед поздней – часто.

Погребальный перезвон был самым медленным. Тяжелые редкие звуки создавали траурное настрое­ние, задавали темп ритуальному шествию. Каждый колокол звучал отдельно, сменяя один другого, за­тем в конце звонили одновременно во все колокола сразу. Так описывается перезвон при отпевании и погребении иереев – священнослужителей. 24 Погре­бальный перезвон прерывался трезвоном в самые важные моменты обряда: при внесении тела в храм, по прочтении разрешительной молитвы и в момент погружения тела в могилу.

Погребальный перезвон в службах Великой пят­ницы, связанных с крестной смертью Христа и его погребением, начинается перезвоном перед выно­сом Плащаницы в Великую пятницу на вечерне и в Великую субботу на утрени во время обхода с Плащаницей вокруг храма, изображающего процес­сию выноса тела и погребения Христа. После вне­сения плащаницы в храм начинается трезвон. Та­кой же порядок звона бывает и в дни особого поклонения Животворящему Кресту Господню: в день Воздвижения (14 сентября), в Крестопоклон­ную неделю Великого поста и 1 августа при праз­дновании Происхождения Честнаго Древа Животво­рящего Креста Господня. Медленный перезвон колоколов при выносе креста заканчивается трезво­ном в момент окончания процессии.

IV. Древнерусская литература о колоколах

О колоколах немало говорится в русской лите­ратуре, начиная с самых древних источников. Пер­вое упоминание о них в русской летописи под 1066 годом связано с Новгородом и св. Софией, с кото­рой полоцкий князь Всеволод снял колокола: «Колоколы съима у св. Софии и понекадила съима» 25 .

Есть упоминание о колоколах и в киевской былине об Илье Муромце:

«И повели-то Илью да ко виселице И сопровождають Илью да как Муромца Со всеми звонами-то церковными...» 26

В новгородской былине о Василии Буслаеве любопытен эпизод битвы Василия с новгородцами на мосту, когда неожиданно является старец-богатырь Андронище, надевший на себя огромный медный ко­локол с колокольным языком в руках вместо палицы:

«Как тут старчище Андронище Навалил на плечи на могучие Монастырский медный колокол, Невелик колокол – в девяносто пуд Да идет на речку Волхов, на тот Волхов мост, Колокольным языком сам подпирается, Ин Калинов мост да подгибается...» 27

В «Слове о полку Игореве» говорится о колоко­лах Полоцка: «Тому (Всеславу) в Полоцке позвони на заутрюню рано у святыя Софеи в колоколы, а он в Киеве звон слыша». Эта аллегория о звоне полоцких колоколов, слышимых в Киеве, может свидетельствовать о том, что в ту раннюю пору стремились отливать звучные колокола. Особенно славились на Руси новгородские колокола, хотя и поется в народной песне, что «Звонили звоны в Новгороде, звончей того во каменной Москве».

Новгород гордился звонами колоколов своего Софийского собора и древнейшего Юрьевского мо­настыря XI века. Несомненно, среди прочих выде­лялся новгородский вечевой колокол – символ сво­боды и независимости Новгородской республики.

Вечевой колокол созывал новгородцев для ре­шения государственных проблем всенародно, гласно. В летописях он также назывался «вечий», или «веч­ный», и воспринимался как символ законности и свободы. Неслучайно после завоевания Новгорода Иваном III и лишения новгородцев былой свободы вечевой колокол был вывезен в Москву и повешен вместе с другими колоколами. В летописи говорит­ся: «Отселе вечевому колоколу в нашей отчине в Великом Нове граде не быти... Не быти в Великом Новегороде ни посаднику, ни тысяцкому, ни вечю не быти; и вечный колокол свезоша на Москву».

В «Задонщине» – сочинении о Куликовской бит­ве – описываются вышедшие на сражение с Мама­ем новгородские войска. Они в тексте этого лите­ратурного произведения Древней Руси неотделимы от своих колоколов – символа независимости и непобедимости: «Звонят колокола вечные в вели­ком Новегороде, стоят мужи новгородцы у святой Софии» 28 .

Есть упоминания о колоколах в «Царственной книге». Известен рассказ, повествующий о смерти царя Василия Ивановича III. В связи с этим был, как сказано, «плачевный звон в большой колокол». В миниатюре рукописи изображен царь на смертном одре, а на первом плане звонари звонят с земли в колокол очепного типа. 29

В первые годы царствования Ивана IV в лето­писи под 1547 г. описывается эпизод падения коло­кола. Летописец выделяет его в специальный абзац «О колоколе», что свидетельствует о значимости случившегося события: «Тоя же весны, месяца июня 3, начаша благовестити вечерню и отломишася уши у колокола, и паде с деревянныя колоколницы, и не разбися. И повеле благоверный царь приделати ему уши железныя, и приделаша ему уши после великого пожару и поставиша его деревяной же колоколницы, на том же месте у Ивана Святого под колоколы, и глас звонкий по старому». 30 Этот интересный эпизод колокольной жизни содержится и на миниатюре «Царственной книги» XVI столетия. Здесь отчетливо видно, как колокол под шатровым куполом с очепом и веревкой упал, отделившись от вала. На миниатюре этой рукописи изображены мастера, починя­ющие колокол: они приделывают к нему железные уши на горниле (передний план), а затем привеши­вают его под колокольню (задний план). Два звона­ря справа и слева дергают за веревки, прикреплен­ные к очепам, приводя в движение вал с колоколом.

Летописи обычно упоминают о литье колоко­лов, переливке и починке, пропажах и пожарах, во время которых колокольная медь расплавлялась слов­но смола. Все это – свидетельства большого внима­ния к колоколам в Древней Руси. Сохранились и имена многих мастеров-литейщиков, которые мы находим на поверхности колоколов 31 . Новгородские писцовые книги XVI века донесли до нас сведения и о звонарях того времени.

V. Легенды о колоколах

Звук больших колоколов всегда создавал ощу­щение магической, необыкновенной силы и таин­ственности. Это впечатление связывалось не столько с самим ударом колокола, сколько с его гулом. В Вологодской летописи XVI века описывается нео­бычное таинственное явление, когда вдруг колокола сами загудели, и многие жители, слышавшие этот гул, поведали о нем: «В субботу в самую заутреню мнози слышали, что колоколы московские на площа­ди звучали о себе тако, коли после звону звучат» 32 . Эта повесть о самопроизвольном гуле колоколов без звона в них невольно вызывает ассоциацию с леген­дой о Китежских колоколах. Великий Китеж по молитвам святой Февронии стал невидим (по другой версии он погрузился на дно озера Светлый Яр), лишь слышен был гул Китежских колоколов. Этот гул услышали татары, пришедшие грабить город, а также предавший своих соотечественников Гришка Кутерьма, который согласно либретто оперы Римско­го-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», чувствуя угрызения совести и стараясь их заглушить, просил плененную Февронию надвинуть шапку ему на уши, «чтобы звону мне не слышати» (сам Гришка был привязан к дереву).

О колоколах, связанных с русской историей, народ сложил немало красивых легенд (особенно о тех, что были изгнаны и понесли наказание). На­пример, с Угличским колоколом, высеченным кну­том и отправленным в Сибирь в город Тобольск, связано предание, что звон этого колокола имел целебные свойства, лечил больных детей. Народ считал, что этот колокол чудотворен: «Почти каж­дый день можно было слышать глухой звук этого колокола: это крестьянин, взобравшись на колоколь­ню, обмывает язык колокола, несколько раз звоня при этом, а воду уносит в туесках домой, как сред­ство против детских болезней» 33 .

Другая легенда напоминает поэтичную рожде­ственскую сказку и связана с Новгородским вече­вым колоколом. Она распространена на Валдае и повествует о том, как здесь появился первый коло­кольчик, ставший впоследствии знаменитым валдай­ским. «По приказу Ивана III вечевой новгородский колокол был снят с Софийской звонницы и отправ­лен в Москву, чтобы звучал согласно со всеми рус­скими колоколами и не проповедовал бы больше вольницы. Но до Москвы так и не добрался новго­родский пленник. На одном из склонов валдайских гор сани, на которых везли колокол, покатились вниз, испуганные кони понесли вскачь, колокол сорвался с воза и, свалившись в овраг, разбился вдребезги. С помощью какой-то неведомой силы множество мел­ких осколков стали превращаться в маленькие, чу­десно рожденные колокольчики, местные жители собрали их и стали отливать по их подобию свои, разнося славу о вольнице новгородской по всему свету» 34 . Вариант этой легенды сообщает, что валдай­ские кузнецы собрали обломки вечевого колокола и из них отлили свои первые колокольчики. Существу­ют еще и другие версии, в которых фигурируют конкретные персонажи – кузнец Фома и странник Иоанн: «Вечевой колокол, свалившись с горы, раз­бился на мелкие части. Фома, собрав горсть оскол­ков, отлил из них непередаваемо звонкоголосый колокольчик. Этот колокольчик выпросил у кузнеца странник Иоанн, надел себе на шею, и, сев верхом на свой посох, облетел с колокольчиком всю Рос­сию, разнося весть о вольнице новгородской и сла­вя валдайских мастеров» 35 .

На Востоке существовали свои легенды, связан­ные с колоколами. У турок, например, было пове­рье, что звон колоколов возмущает спокойствие душ, витающих в воздухе. После разорения Константи­нополя в 1452 году турки в силу религиозной ан­типатии уничтожили почти все византийские коло­кола, за исключением некоторых, находящихся в отдаленных монастырях Палестины и Сирии. 36

VI. Колокола как помянники и памятники

В России было принято дарить колокола в цер­ковь. Такие вклады совершали многие члены царс­кой семьи. На колокольне Новодевичьего монасты­ря есть колокола, подаренные царями и князьями, в том числе царевной Софьей, князем Воротынским, Иваном IV. Но дарили колокола в храм не только высокопоставленные особы, но и богатые купцы и даже зажиточные крестьяне. В разных архивах со­хранилось немало сведений о таких актах благотво­рительности. Колокола отливали в поминовение души умершего, в память родителей, что было особенно распространено на Руси, так как считалось, что каж­дый удар такого колокола – это глас в память об усопшем. Колокола отливали по обету с обещанием отдать колокол в храм после исполнения желаний.

Немало на Руси было изготовлено колоколов-памятников, отлитых в связи с событиями, которые необходимо было сохранить в народной памяти. Таким колоколом-памятником является «Благовестник» на Соловках. Он был сделан в память войны 1854 года, во время которой два английских судна («Бриск» и «Миранда») обстреливали Соловецкий монастырь. Дрожали монастырские стены, но все же обитель и все ее жители остались невредимы. Из двух монастырских пушек открыли огонь по непри­ятелю, в результате был подбит один фрегат, это заставило англичан удалиться. В память об этом событии на Ярославском заводе был отлит колокол и воздвигнута для него колокольня (1862–1863 гг.), к сожалению, не сохранившаяся. Колокол «Благовестник» в настоящее время находится в Соловецком государственном историко-архивном и природном музее-заповеднике.

Колокола обыкновенно отливаются из так называемой колокольной меди, состоящей из сплава 78 процентов чистой меди и 22 процентов олова. Но бывали примеры, что колокола делались из чугуна, стекла, глины, дерева и даже серебра. Так, в Китае, в Пекине, существует один колокол чугунный, отлитый в 1403 году. В Упсале, в Швеции, есть колокол из стекла превосходного звука. В Браун-швейге, при церкви св. Власия, хранится как редкость один деревянный, тоже очень старый, лет около трехсот, называвшийся некогда колоколом св. Великого пятка; он употреблялся во время католицизма и в него звонили на страстной неделе. В Соловецком монастыре находятся глиняные колокола, неизвестно когда и кем слепленные.

Колокола у нас существуют многих видов и названий. Так известны: набатные, вечевые, красные, царские, пленные, ссыльные, благовестные, полиелейные, золоченые и даже лыковые; существуют еще небольшие колокола под названием кандия или звонец. Им дается знать звонарю на колокольню о времени благовеста или звона.

Первый из набатных колоколов висел в Москве, в Кремле, подле Спасских ворот, в настенном шатре или полу башенке (Государи Российские после коронования своего входили сюда показаться народу, собиравшемуся на Красной площади); он назывался также царским; сторожевым и всполошным; в него звонили во время нашествия врагов, мятежа и пожара; такой звон назывался всполохом и набатом (См. "Русская Старина", сост. А. Мартыновым. Москва, 1848). На этой полубашенке висел прежде, как полагали, вечевой колокол, привезенный в Москву из Великого Новгорода после покорения его Иоанном III. Существует предположение, что новгородский вечевой колокол был перелит в московский набатный или всполошный в 1673 году. По указу царя Феодора Алексеевича он сослан был в 1681 году в Корельский Николаевский монастырь (где погребены дети новгородской посадницы Марфы Борецкой) за то, что звоном своим в полночь испугал царя. На нем вылита следующая надпись: "Лета 7182 июля в 25 день, вылит сей набатный колокол Кремля города Спасских ворот, весу в нем 150 пудов". К этой надписи прибавлена другая, вырезная: "7189 года, марта в 1-й день по именному великаго государя царя и великаго князя Феодора Алексеевича всея великия и малыя России самодержцу указу дан сей колокол к морю, в Николаевский-Корельский монастырь за государское многолетное здравие и по его государским родителях в вечное поминовение неотъемлемо при игумене Арсение" ("Словарь Географич. Российского Государства". Соч. Щекатова).

По свидетельству старожилов, у другого набатного колокола, который висел на башне Спасских ворот после первого колокола и который теперь хранится в Оружейной палате, по приказу Екатерины II был отнят язык за то, что он во время московского бунта в 1771 году сзывал народ; в таком виде он висел до 1803 года, когда был снят с башни и поставлен под каменным шатром у Спасских ворот вместе с большими пушками. По сломке шатра он был сперва помещен в арсенал, а потом в Оружейную палату; на нем находится следующая надпись: "1714 года июля в 30 день вылит сей набатный колокол из старого набатнаго же колокола, который разбило, Кремля города ко Спасским воротам, весу в нем 108 пуд. Лил сей колокол мастер Иван Маторин".

Кроме набатных, были еще колокола вестовые; они существовали в старину в Сибири и во многих пограничных городах южной и западной России. Ими давали знать о приближении неприятеля к городу. Вечевые колокола у нас были в Новгороде и Пскове, и, как надо полагать, последние не отличались большим весом. Еще в начале XVI столетия во всей Новгородской области не было колокола более 250 пудов весом. Так, по крайней мере, говорит летописец, упоминая о колоколе Благовестнике, слитом в 1530 году ко святой Софии повелением архиепископа Макария: "Слит бысть колокол вельми велик, яко такова величеством не бывало в великом Новеграде и во всей Новгородской области, яко страшной трубе гласящи" ("Полное Собрание Русских Летописей", III, с. 246).

Красными колоколами называли такие, которые имели звон красный, т. е. хороший, усладительный, веселый; красные колокола то же, что красивые, благозвучные. В Москве, в Юшковом переулке, существует церковь святителя Николая "у красных колоколов"; этот храм более чем два века славился своим "красным звоном". Есть в Москве еще другой храм, за Неглинною, на Никитской улице, известный под именем "Вознесенье хорошая колокольница".

*В колокольных уставах самые большие колокола назывались «тяжкая», то есть «тяжелые», а выражение «во вся тяжкая» означало: начать звонить в большие («тяжкая») или сразу во все колокола.

Весь христианский мир 20 апреля празднует светлую Пасху – самый значительный и важный день в календаре христианина, праздник воскрешения Христа, символизирующий победу над смертью, возрождение и обновление природы. Особый пасхальный звон после долгого молчания колоколов возвестит миру о начале новой жизни.

Этот праздничный материал, подготовленный для вас редакцией , познакомит вас с краткой историей колокольного дела и самарскими звонарями - людьми разного возраста, профессий и увлечений, мирянами, посвятившими свое свободное время звонарской службе.

История колокольного звона

Бубенцы и колокольчики известны с незапамятных времен. Металлические колокольчики появились намного позже и получили широкое распространение в быту практически
у всех народов Древнего мира.

Ученые полагают, что колокольчики-погремушки из высушенных плодов могли существовать еще в период неолита.

Поначалу, колокола небольшого размера клепали из листового металла - железа, меди или брозны. С появлением технологии литья, примерно в четвертом тысячелетии до н.э., их стали отливать из бронзы и других металлов. О чем свидетельствуют многочисленные археологические находки.

В 28 главе книги Исход, второй книги Ветхого Завета, авторство которой приписывается пророку Моисею, можно прочитать следующую инструкцию по монтажу колокольчиков на одежды для священников: 33 по подолу ее сделай яблоки из нитей голубого, яхонтового, пурпурового и червленого цвета..., вокруг по подолу ее; ...позвонки золотые между ними кругом: 34 золотой позвонок и яблоко, золотой позвонок и яблоко, по подолу верхней ризы кругом; 35 она будет на Аароне в служении, дабы слышен был от него звук, когда он будет входить во святилище пред лице Господне и когда будет выходить, чтобы ему не умереть. Колокольчики использовали не только для богослужений. Они служили оберегами и одновременно украшениями для одежд, военные использовали колокола в качестве сигнального инструмента, а китайцы первыми догадались играть на колоколах, как на музыкальном инструменте. Первые наборы настроенных колоколов - карильоны появились в Китае в V-м веке до н.э.

Ранние христиане не использовали колокольчики, полагая их предметами языческого культа, как отвергали поначалу культовые сооружения и изображения. Вероятно, поэтому технологию бронзового литья колоколов европейцам пришлось изобретать самостоятельно.

Ранние христианские колокола Европы были клепаными из листового металла. (Больше всего их сохранилось до настоящего времени на территории Ирландии и Шотландии, наиболее известный из них - колокол Святого Патрика V века из Национального музея Ирландии в Дублине.)

Литьё первых христианских колоколов приписывают известному духовному писателю Понтию Меронию Павлину Милостивому, епископу города Нолы в итальянской провинции Кампанья, жившему в 353-431 гг.

Кампанья изобиловала залежами руд и глины и стала признанным центром колокольного производства.

Изготовление колоколов расценивалось как священнодействие и литьем занимались монахи. Колокола были небольшими и звонили в них, раскачивая весь колокол, такая техника звона сохранилась до сих пор почти во всей Европе.

В XI веке, а именно в 1066 году, колокол впервые упоминается в русской летописи. Удивительно то, что колокол пришел на Русь не из Византии, откуда она приняла православие, а из Западной Европы.

И первые колокола на Руси были качающимися («очепными"), а мастера - иностранными. О русских мастерах колокольного дела впервые упоминается в летописи 1194 года, однако, с приходом в русские земли татаро-монгол литейное дело практически угасло.

Возрождение литейного дела на Руси началось в XV веке, к концу века в Москве был открыт "Пушечный двор", где лили и пушки, и колокола. Учились русские мастера у немцев и итальянцев, и в скором времени превзошли учителей. В это время в России сформировался особый тип русских колоколов, система креплений, особая форма, состав колокольной меди и способ звона, отличный от западноевропейского - "языковый", когда раскачивают не весь колокол, а только его язык. Это позволило отливать колокола большого веса и звонить в них без боязни разрушить колокольню.

Самым большим колоколом считается "Царь колокол", который начиная с XVI века переливался несколько раз. Каждый раз к его первоначальному весу прибавляли дополнительно металл.

(Царь-колокол 1735г., Москва, Россия)

В 1600 году был отлит 2450-пудовый (около 40 т) "прадед" ныне существующего Царя-колокола. Этот колокол разбился при пожаре до 1652 г. В 1652 году из осколков колокола с добавлением новой бронзы отлили 8000-пудового следующего "Царя" (более 130 т), который был разбит через год и перелит в 1655 году в новый, еще более тяжелый колокол весом более 160 тонн (10000 пудов) - погиб при пожаре в 1701 г.

Ныне существующий Царь-Колокол весом 201,92 тонн (12327 пуда) был отлит в 1735 году. Подготовительные работы заняли около полутора лет.

Весной 1737 года во время «Троицкого пожара» загорелись деревянные надстройки над литейной ямой, в которой находился колокол, и от перепада температур колокол получил значительные повреждения, от него откололся значительный кусок весом 11 тонн.

Прежде чем был поднят и водружен на постамент в московском Кремле, Царь-Колокол более 100 лет находился в литейной яме.

К 1917 году в России было 20 крупных колокольных заводов, которыми за год отливалось 100-120 тысяч пудов церковных колоколов.

Стоит ли говорить том, что за первые десятилетия советской власти почти все колокола, составлявшие богатейшее культурно-историческое наследие России, были уничтожены, заводы по производству колоколов закрыты, ремесло утрачено, а профессиональные знания забыты.

В этой связи, удивительна история уникального 18-голосного колокольного ансамбля Данилова монастыря, чудом уцелевшего в эти жуткие годы. Колокола наравне с другими «предметами роскоши» были проданы за границу и в итоге оказались на башне одного из кампусов Гарвардского университета в США. После длительных переговоров, начатых еще в 80-е годы, осенью 2008 года знаменитые колокола вернулись на колокольню Данилова монастыря, а Гарвардскому университету были подарены точные художественные копии даниловских колоколов.

«КОЛОКОЛА ЗЕМЛИ РУССКОЙ. Из глубины веков до наших дней» – так называется книга Владислава Андреевича Горохова. Вышла она в Москве в 2009 году в издательском доме «Вече». Книга относится к разряду духовно-просветительской литературы и для широкого круга читателей вряд ли предназначена. Это научное исследование о создании колоколов, о колокольном деле, о его истории, о судьбе знаменитых мастеров колокольного звона, о мастерах-литейщиках и о многом другом, прямо и косвенно касающемся литья и истории колоколов. Читать книгу не очень просто – это отнюдь не художественная литература. Но в ней содержится масса очень интересных сведений о русском колокольном звоне. Некоторые из них я приведу в этой публикации. Читать её можно под суздальский колокольный звон.

Колокола. История

Когда впервые колокол пришёл на Русь и почему так называется?

Учёные до сих пор спорят об этимологии слова. Есть в греческом языке слово «калкун», в некоторой степени созвучное слову «колокол», оно означает «било». В том же греческом языке глагол «kaleo», переводится как «звать». Крик в древнеиндийском языке – «kalakalas», а в латинском – «kalare». Все они в той или иной степени созвучны и объясняют дохристианское предназначение колокола – созывать людей. Хотя скорее всего, слово «колокол» берёт начало от славянского «коло» – круг. От этого же обозначения происходят другие слова, например – «колобок», «коловорот». Есть и астрономические понятия с этим же корнем – «коло солнца», «коло луны». Поэтому понятие «коло – кол» можно объяснить как окружность в круге – «коло-кол».

Правда, президент Российской академии наук с 1813 по 1841 год А.С.Шишков в «Кратком азбучном словаре» описывает происхождение слова «колокол» от слова «кол» и объясняет, что в древности для извлечения звука ударяли медной жердью, называемой «кол» о другую такую же жердь – «кол о кол». Созвучие и правда очевидно, но не все слова в русском языке произошли от простого созвучия и слияния нескольких определений.

Доподлинно неизвестно когда впервые люди стали использовать колокола. Вряд ли в дохристианские времена. Упоминания о них в летописях датируются XII веком. Есть запись о колоколе в Путивле, от 1146 года, во Владимире-на-Клязьме в 1168 году. А знаменитый вечевой колокол в Великом Новгороде впервые упомянут в 1148 году.

Колокола. Из какого металла отливали

Из чего делали колокола? Понятно, что из колокольной бронзы – сплава меди и олова. Многие считают, что для чистоты звука в сплав добавляли драгоценные металлы. Ничего подобного! Наоборот, для достижения лучшего звучания в колоколе не должно быть никаких примесей – лишь медь и олово, причём в следующем соотношении – 80% меди и 20% олова. В сплаве для изготовления колокола допускалось не более 1, максимум – 2% естественных примесей (свинец, цинк, сурьма, сера и другие). Если же состав примесей в колокольной бронзе превышает допустимые два процента, звук колокола значительно ухудшается. С колокольной медью всегда были трудности. Ведь процентное отношение примесей точно никто не знал, химического анализа ещё не существовало. Интересно, что в зависимости от величины колокола мастер увеличивал или уменьшал соотношение олова. Для небольших колоколов олова добавляли больше – 22-24%, а для крупных – 17-20%. Ведь если в сплаве больше олова, звук будет звонче, зато сплав будет хрупким и колокол легко может разобиться. В старые времена понижали процент олова для гарантированной прочности колокола.

Что касается золота и серебра, то этими металлами нередко золотили или серебрили поверхности колоколов, делали надписи, изображения. Известен колокол, который сплошь покрыли серебром. А иногда серебряными колоколами называли те, в составе которых было много олова – сплав в этом случае получался светлым.

Чтобы подчеркнуть удивительный звон колокола или ансамбля колоколов говорят, что у них “малиновый звон”. Оказывается, это определение никакого отношения к ягоде не имеет. Происходит оно от названия города Мехелен, что находится в той части Бельгии, что в старину называлась Фландрией. Французское название города – Malines (Мали́н), именно там в Средневековье разработали оптимальный сплав для литья колоколов. Потому и у нас приятный по тембру, мягкий, переливающийся звон стали звать по звону из города Малина – т.е. малиновым звоном.
Уже к XVII веку Мехелен стал центром колокольного литья и колокольной музыки в Европе, и по сей день остаётся таковым. Знаменитые карильоны делают именно в Малине. В России первый карильон услышали благодаря Петру I, царь заказал его в Южных Нидерландах и его звон соответствовал мехеленскому (малиновому) стандарту.

Имена колоколов

А сколько же колоколов было на Руси? Или, хотя бы в Москве? По сведениям шведского дипломата Петра Петрея, который написал «Историю о великом княжестве московском» в столице государства в XVII веке было свыше четырёх тысяч(!) церквей. В каждой – от 5 до 10 колоколов. А норвежский писатель Кнут Гамсун на рубеже XIX – XX веков пишет:

«Я побывал в четырёх из пяти частей света. Мне приходилось ступать на почву всевозможных стран, и я повидал кое-что. Я видел прекрасные города, громадное впечатление на меня произвели Прага и Будапешт. Но чего-либо подобного Москве я никогда не видел. Москва – это нечто сказочное. В Москве около 450 церквей и часовен. И когда начинают звонить в колокола, то воздух дрожит от множества звуков в этом городе с миллионным населением. С Кремля открывается вид на целое море красоты. Я никогда не представлял себе, что на земле может существовать подобный город. Всё кругом пестрит красными и золочёными куполами и шпилями. Перед этой массой золота в соединении с ярким голубым цветом бледнеет всё, о чём я когда-либо мечтал».

В старину, да и теперь, большие звучные колокола получали собственные имена. Например – «Медведь», «Господарь», «Гуд», «Переспор», «Неопалимая Купина», «Георгий», «Сокол». Некоторые, напротив, получали обидные клички: «Баран», «Козёл», «Беспутный» – так народ именовал те колокола, что диссонировали с звучанием общего ансамбля звонницы.

Колокола на колокольне и звоннице

Интересно, что звучание подбора, то есть группы колоколов зависит от того, где они расположены.

Суздаль. Колокольня Смоленской церкви

Необходимо, чтобы вес колоколов равномерно распределялся на несущих конструкциях звонницы во избежание перекоса. Обычно колокола развешивают, увеличивая их вес справа налево от помоста звонаря.
Выяснилось также, что оптимальной для благозвучия является шатровая колокольня с опорным столбом посередине. Самый большой колокол (или пара больших) размещают по одну сторону столба, все остальные – по другую. Колокола подвешивают на брусьях, которые одновременно служат опорой для основания шатра, иногда их располагают на специальных балках.

Суздаль. Кремлёвская часобитная башня.

Почему же в некоторых храмах и монастырях строят колокольни, в некоторых – звонницы? Колокольни удобны с точки зрения размещения колоколов на разных ярусах. В них можно поместить много разных колоколов. И звук с колокольни распространяется равномерно, во все стороны. Со звонницы звучание подбора с разных сторон слышно по-разному. Но на них удобно добиться слаженности звучания. Ведь на разных ярусах колокольни звонари не видят друг друга, тогда как на звоннице они стоят рядом и ансамбль колокольного звона звучит слаженно.
На Русском Севере, где селения редки а расстояния огромны, колокольни старались располагать таким образом, чтобы звук от одной из них был слышан на другой. Таким образом колокольни «переговаривались» друг с другом, передавали вести.

Мастера колокольных дел

Благозвучный перезвон колоколов зависит не столько от их расположения. У каждого из них есть свой родитель – мастер, который их сделал. Есть мнение, что старые колокола звонили лучше, звон у них был серебряный, малиновый. Но нужно знать, что древние мастера тоже ошибались. У них под руками не было пособий и технических методик. Всё делалось методом проб и ошибок. Порой приходилось не раз переливать колокол. Опыт и умение приходили со временем. История донесла до нас имена знаменитых мастеров. При царе Борисе Годунове жил литейщик, которого больше помнят как создателя знаменитой в Москве. Но он был известен и как колокольных дел мастер. Звали его Андрей Чохов. До наших дней дожили четыре его пушки и три колокола. Колокола висят на Успенской звоннице Московского Кремля. Самый большой из них зовут «Реут». Он весит 1200 пудов, отлит был в 1622 году. Там же есть и два небольших колокола, отлитые годом ранее.

Соборная площадь Кремля. Успенская звонница и колокольня Иван Великий

Знаменит был и мастер-литец Александр Григорьев. Жил он при царе Алексее Михайловиче. Колокола его работы предназначались для самых знаменитых храмов. В 1654 году он отлил 1000-пудовый колокол для Софийского собора в Новгороде. Годом позже – 187-пудовый, набатный на Спасские ворота Кремля. Ещё через год – колокол весом в 69 пудов для Иверского монастыря на Валдае. В 1665 году 300-пудовый для Симонова монастыря в Москве и в 1668 – для Саввино-Сторожевского монастыря в Звенигороде, весом в 2125 пудов. К сожалению, не один из них не сохранился.

Знаменитой была и династия литейщиков Моториных. Родоначальником её был Фёдор Дмитриевич. Его дело продолжили сыновья Дмитрий и Иван, внук Михаил. В истории колокольного дела Иван Дмитриевич считается самым выдающимся мастером. Его колокола звонили и в Троице-Сергиевой лавре, и в Киево-Печерской. Для последней он отлил самый главный колокол весом в 1000 пудов.

Царь-колокол в Москве

Колокольные артели и заводы

На смену мастерам-одиночкам пришли целые артели, а потом – заводы. На всю страну славился завод П.Н.Финляндского. Открылся завод в Москве в конце XVIII века, когда литейное производство в самом городе, на Пушечном дворе держать более стало опасно. На его заводе выполняли заказы на отливку колоколов из Парижа, Сан-Франциско, Афона, Иерусалима, Токио и других стран. Отливали колокола и для храма «Спас на Крови». А когда сам хозяин появлялся на Сухаревке и покупал бронзовый лом, то в Москве знали – скоро колокол отливать будут. Пора слухи распускать. И ходили по златоглавой удивительные небылицы – что в Москва-реке кита поймали, что Спасская башня провалилась, да что на ипподроме жена швейцара тройню родила и все с жеребячьими головами! И все знали – у Финляндского колокол льют, а чтобы звук будущего новорожденного чище и звонче был, надо небылиц побольше наплести, вот и старались.

Славился также завод Михаила Богданова. Делали они и маленькие поддужные колокольчики и нередко на заснеженных дорогах «однозвучно звучал колокольчик», отлитый на заводе Богданова.

На заводе Афанасия Никитича Самгина отливали колокола для храма Христа Спасителя Преславного Преображения, что построен на месте крушения царского поезда где, благодаря огромной физической силе Александра III, осталась невредимой вся императорская фамилия.

В конце XIX столетия все путеводители Ярославля настойчиво рекомендовали посетить литейный завод товарищества Оловянишникова, чтобы понаблюдать за захватывающим зрелищем – отливкой нового колокола. Высокое качество колоколов Оловянишниковых признали и в Старом, и в Новом свете – завод получил серебряную медаль на выставке в Новом Орлеане и золотую – в Париже.

Звонари. Константин Сараджев

Но как бы не хорош был колокол, если тронет его рука постороннего человека, то не запоёт он, а застонет. Были на Руси знаменитые звонари. Есть и сейчас. Но один из них был совершенно уникальным музыкантом – по другому и не назовёшь Константина Сараджева. Его судьбу, как и судьбу многих других, разрушило послереволюционное лихолетье. Умер удивительный звонарь в 1942 году в возрасте 42 лет в доме для нервно-больных. Вот что говорил о своём чувстве музыки сам звонарь:

«С самого раннего детства я слишком сильно, остро воспринимал музыкальные произведения, сочетания тонов, последовательности этих сочетаний и гармонии. Я различал в природе значительно, несравненно больше звучаний, чем другие: как море сравнительно с несколькими каплями. Много больше, чем абсолютный слух слышит в обычной музыке!..
И сила этих звучаний в их сложнейших сочетаниях не сравнима ни в какой мере ни с одним из инструментов – только колокол в своей звуковой атмосфере может выразить хотя бы часть величественности и мощи, которая будет доступна человеческом у слуху в будущем. Будет! Я в этом совершенно уверен. Только в нашем веке я одинок, потому что я слишком рано родился!»

Послушать Сараджева приходили профессиональные музыканты, учёные, поэты, все любители хорошей музыки. О том, где и когда будет звонить Сараджев, узнавали друг от друга и собирались к назначенному времени. Среди почитателей была и Анастасия Цветаева. Вот как она по собственным впечатлениям писала в рассказе «Сказ о звонаре московском»:

«И всё-таки звон ворвался неожиданно, взорвав тишину… Словно небо рухнуло! Грозовой удар! Гул – и второй удар! Мерно, один за другим рушится музыкальный гром, и гул идёт от него… И вдруг – заголосило, залилось птичьим щебетом, заливчатым пением неведомых больших птиц, праздником колокольного ликования! Перемежающиеся мелодии, спорящие, уступающие голоса… оглушительно нежданные сочетания, немыслимые в руках одного человека! Колокольный оркестр!
Это было половодье, хлынувшее, ломающее лёд, потоками заливающее окрестность…
Подняв головы, смотрели стоявшие на того, кто играл вверху, запрокинувшись. Он летел бы, если бы не привязи языков колокольных, которыми он правил в самозабвенном движении, как бы обняв распростёртыми руками всю колокольню, увешанную множеством колоколов – гигантских птиц, испускавших медные гулкие звоны, золотистые крики, бившиеся о синее серебро ласточкиных голосов, наполнивших ночь небывалым костром мелодий»

Незавидна судьба Сараджева. Незавидна и судьба многих колоколов. Горельефы знаменитых учёных и писателей, что украшают здание библиотеки им. Ленина в Москве на Моховой улице сделаны из колокольной бронзы – к 16-ти летию Октябрьской революции для них перелили колокола восьми московских храмов.

Колокола – путешественники Данилова монастыря

А с колоколами Данилова монастыря и вовсе произошла удивительная история. Коммунисты запретили колокольный звон по всей России же в 20-х годах ХХ века. Множество колоколов сбросили с колоколен, разбили, перелили на “нужды индустриализации”. В 30-х годах американский предприниматель Чарльз Крейн купил по цене лома колокола Данилова монастыря: 25 тонн колоколов, весь подбор монастырского звона. Крейн хорошо понимал и ценил русскую культуру и осознавал, что если не выкупить этот ансамбль, он навсегда будет потерян. В письме Чарльза сыну Джону мы находим объяснение его поступку: «Колокола великолепны, красиво установлены и сделаны в совершенстве… этот небольшой подбор может быть последним и почти единственным фрагментом прекрасной российской культуры, оставленным в мире».

Приобретение предпринимателя нашло новый дом в Гарвардском университете. Настраивал этот ансамбль Константин Сараджев. Среди 17 вновь прибывших колоколов студенты сразу выделили один с удивительным и редким по красоте звуком и сразу окрестили его «Колокол Матушки Земли». Его отливал в 1890 году на заводе П.Н.Финляндского знаменитый мастер Ксенофонт Верёвкин. Были в ансамбле и два колокола самого Фёдора Моторина, отлитые в 1682 году – «Подзвонный» и «Большой».

После войны студенты Гарвардского университета организовали клуб звонарей русских колоколов и осваивали традиции звона. Но вот незадача, как бы не настраивали русские колокола на чужбине, каких бы мастеров не приглашали, звучали они не так радостно, звучно и весело, как в родном Даниловом монастыре. Звук от них шёл чистый, громкий, мощный, но очень одинокий и настороженный, не создающий ансамбль. Колокола подтвердили старое русское поверье, что лучший звук у колокола – у себя на Родине. Ведь не стал звонить владимирский колокол в Суздале, куда возил его великий князь Александр Васильевич Суздальский. Об этом и в летописях упоминается. А как вернули его на родное место, так и «глас яко же и прежде богоугоден».

Видно тосковали колокола по родной Даниловой обители. Прошли безбожные времена. В 1988 году одним из первых на Руси вновь открылся монастырь князя Даниила, возобновились службы в его храмах. Патриарх Алексий II освятил звонницу старейшей обители в Москве. Для университета Гарварда на воронежском колокололитейном заводе фирмы «Вера» заказали новые колокола – точно такие же, числом 18, общим весом 26 тонн. Отливку делали по старинным технологиям. Разве что вместо глиняных форм применили керамические. Поэтому рисунки на новых колоколах получились на редкость чёткими. И звучание дубликатов соответствует звучанию подлинного подбора – это было главным условием возвращения колоколов в Москву.

А «странники», столько лет благодарно служившие американским студентам, вернулись в родную обитель. Вместе с копиями колоколов Данилова монастыря на заводе отлили ещё два – для университета с символикой Гарварда с благодарностью за сохранение бесценного сокровища и для Свято-Данилова монастыря с символикой России и США в благодарность тем, кто участвовал в судьбе нашей звучащей святыни, кто верил, ждал и дождался.

Колокола. Обычаи

Говоря о колокольных традициях, нельзя не вспомнить и маленькие поддужные колокольчики, которые отливали на . Колокольчики эти звенели на всех проезжих трактах, а в городах велено было их подвязывать. Только императорские курьерские тройки могли скакать в городах с колокольчиком. Легенда гласит, что когда повезли в Москву мятежный Вечевой колокол из , то не покорился он завоевателям. На свалился колокол с саней и разбился на тысячи… маленьких колокольчиков. Конечно, это не более чем легенда, но именно там находится единственный в России музей колоколов. Подчеркну – колоколов, а не валдайских колокольчиков.

Русские колокола всегда отличались колоссальными размерами по сравнению с их европейскими собратьями. Один из крупнейших западных колоколов – краковский “Зигмунт” (о нём будет сказано ниже) – весит всего лишь 11 тонн, что для России звучит довольно скромно. Ещё при Иване Грозном у нас отлили 35-тонный колокол. Известен был колокол весом 127 тонн, отлитый по приказу царя Алексея Михайловича. Он разбился, упав со звонницы, во время одного из многочисленных московских пожаров. Отливка огромного колокола была богоугодным делом, ведь чем больше колокол, чем ниже его звучание, тем быстрее молитвы, вознесённые под этим колоколом, достигнут Господа. Но есть и другая причина, почему в Западной Европе колокола не достигли таких размеров, как у нас. Ведь на западе раскачивают сам колокол, а в России – лишь его язык, который весит несоизмеримо меньше. Однако и на Западе существует множество знаменитых колоколов и не меньше связанных с ними легенд и любопытных историй.

Колокола в Европе

Удивительная колокольная история произошла в середине XVII века в Моравии. Шведский полководец Торстенсон три месяца беспрерывно атаковал богатейший город Чехии Брно. Но взять город шведы так и не смогли. Тогда командующий собрал военный совет и объявил собравшимся, что на следующий день состоится последний штурм города. Брно должен быть взять до того, как в полдень зазвонит колокол на соборе Святого Петра. «В противном случае нам придётся отступить» – твёрдо сказал полководец. Это решение услышал местный житель и, оценив их важность, пробрался в город и сообщил об этом горожанам. Жители Брно сражались не на жизнь, а на смерть. Но и шведы им не уступали. Враги в некоторых местах преодолели городские стены, когда колокол собора пробил 12 раз. Никто не посмел ослушаться приказа Торстенсона, неприятель отступил к вечеру навсегда ушёл из Брно. Так 12 ударов спасли город. С тех пор ежедневно ровно в 11 часов в память об этом событии с главного собора раздаются не 11, а 12 ударов колокола. Также, как и более 350 лет назад, когда находчивые горожане на час раньше пробили спасительные 12 ударов.

Интересны некоторые колокольные традиции запада. В Бонне «Колокол чистоты» созывал жителей на еженедельную уборку городских улиц и площадей, немецкий «воскресник». В Турине «Хлебный колокол» сообщал хозяйкам, что пора замешивать тесто. «Трудовой колокол» Бадена объявлял об обеденном перерыве. В Данциге ждали удара «Пивного колокола», после которого открывались питейные заведения. А в Париже, наоборот, таковые закрывали по сигналу «Колокола пьяниц». В Этампе звон колокола предписывал гасить городские огни и его прозвали «Преследователем гуляк», а в Ульме «Колокол чудаков» напоминал, что поздно вечером опасно оставаться в тёмных и тесных средневековых улочках города. В Страсбурге о начале грозы предвещал «Колокол бури». На есть дом «У каменного колокола», угол его фасада украшен архитектурным элементом в виде колокола. Старая легенда говорит, что наступит время и этот колокол оживёт и заговорит на своём языке. Старинный колокол в “Зигмунд” может и тучи разогнать, и девушкам суженого накликать.

Краков. Вавель. Колокол “Зигмунд”

Колокола в литературе

Русский народ придумал множество загадок о колоколе. Вот самые интересные:
Из земли взяли,
На огне грели,
Опять в землю положили;
А как вынули – стали бить,
Чтоб мог говорить.

В церковь других созывает, а сам в ней не бывает.

Не обошли колокол и русские поэты. Известно стихотворение Великого Князя Константина Константиновича Романова (К.Р.) о русском звоне. Все помнят стихотворение Владимира Высоцкого «Набат». На памятной доске поэта на Малой Грузинкой улице, где жил Высоцкий его портрет изображён на фоне разбитого колокола.

Мемориальная доска Владимиру Высоцкому на доме Малая Грузинская, 28

Большую коллекцию колокольчиков собрал Булат Шалвович Окуджава. До сих пор ежегодно 27 августа в Переделкино отмечают день колокольчика. В этот день почитатели творчества Окуджавы привозят в его дом музей очередной дар – колокольчик.
Как радостно, что сейчас опять зазвучали в церквях колокола. Пока робко и скромно. Но чисто и звучно плывёт над Родиной серебряный звон.

«…В синем небе, колокольнями проколотом, –
Медный колокол, медный колокол –
То ль возрадовался, то ли осерчал…
Купола в России кроют чистым золотом –
Чтобы чаще Господь замечал….»
В.Высоцкий «Купола» 1975 г.

А это настоящий колокольный звон суздальских звонарей Спасо-Евфимьевского монастыря. Услышать их может каждый, исполняют они небльшой колокольный концерт ежечасно, когда монастырь открыт для посетителей. Две записи, – на три минуты.

И короче – меньше двух минут.

По материалам книги В.А.Горохова «Колокола земли русской. Из глубины веков до наших дней». М, «Вече», 2009 г.

КАК ИЗГОТАВЛИВАЮТ КОЛОКОЛА

Рассказывает Андрей Кордаков – руководитель единственного в Сибири производственного предприятия "Светолитие", уже многие годы занимающегося литьем церковных колоколов:
«Изготовление колоколов – это многодельное производство. И самое главное – настроить колокол. Металл должен литься уже в “настроенную” форму. Сама форма для отливки колокола заранее определяет звучание будущего инструмента. Надо сказать, что процесс формирования звучания колокола, его благозвучия еще не остановлен, он постоянно совершенствуется и разрабатывается. И главное в качестве звука – это форма колокола. Конечно, существенную роль играет и сам металл. Почему я назвал производство колоколов многодельным? Потому что начинать приходится с формы колокола, потом ведется работа над его образами, делаются эскизы, чертежи. Потом эти эскизы превращаются в объемные орнаменты и изображения. Они не должны быть больше 2 миллиметров в высоту, иначе украшение для колокола может повлиять на звучание. Дальше идет формовка – снятие с модели колокола формы. Потом эта форма определенным образом обрабатывается, сушится и обжигается, а затем собирается под литье. Сама форма сделана из специальных термостойких смесей, способных выдержать высокую температуру расплавленного металла. Следующий этап – в печи плавится медь. Чистая, без всяких примесей. Потом, когда расплав подготовлен, в него добавляется колокольная бронза. Кстати, такой бронзовый расплав не используется больше нигде. В эту бронзу на четверть добавляется олово. Дальше расплав продувается аргоном. Из него выходят все примеси и шлаковые включения, которые образовались в процессе плавки. Они поднимаются наверх и собираются вместе с пленкой. Теперь металл готов и разливается в форму. Потом в течение суток колокол остывает. Чем медленнее он остывает, томится, тем выше качество его звона. В это время происходит т.н. кристаллизация, от которой зависит его долговечность. Может, вы удивитесь, но колокольный металл очень хрупкий. И звучание колокола находится на границе хрупкости и прочности. Подвижка в любую сторону, малейшая неточность при формировании состава сплава недопустима. Колокол или лопнет или будет тускло звучать. Особенно это важно во время зимних звонов. <…> Разобрали форму. И здесь очень велик соблазн проверить колокол на звук. Но этого никогда не делают! Происходит своеобразное томление колокола и обращение с ним, как с живым. Ведь это же просто оскорбительно: он еще не обласкан руками, еще не обработан. Потом, после обработки, зачистки, подвешиваем колокол и замираем в ожидании его голоса. И только после этого принимаем решение: выпускать его в свет или... <...> Как колокол будет выглядеть и как он будет звучать – определяется нами, конечно, заранее. А звучание наших колоколов определил первый набор, который мы отлили. И сейчас мы практически тиражируем этот колокольный подбор. В каноне звучания должен быть основной тон и 3 обертона. Но, конечно, только этим богатство звучания колокола не ограничивается. Сейчас к каждому колоколу мы прилагаем специальный паспорт, где описаны все его характеристики и особенности. <…> Подбор колоколов должен быть прежде всего благозвучен. Да, конечно, для каждого храма надо подобрать оптимальный вариант. Для маленькой деревенской церкви как благовестники подойдут 70- или 130-килограммовые колокола. Благовестник – это самый большой колокол в наборе. И к нему в данном случае подойдут 2-3 зазвонных, или переборных. Для маленькой церквушки этого будет достаточно. И по деньгам в том числе. <…> Наборы бывают разные. И это зависит от пожеланий настоятеля храма и возможности благодетеля – того, кто жертвует на колокола. Дальше начинается обсуждение внешнего вида колокола, какие образы должны быть на нем отлиты, какие должны быть орнаменты и надписи, в т.ч. и молитвенные надписи. И получается, что практически каждый набор – эксклюзивен, и он во многом зависит от того, во имя чего дано ему название. <…> Да, на наши колокола мы даем гарантию на 1 год. Некоторые фирмы дают гарантию на… 100 лет. Но это немного от лукавого. Через 100 лет с кого спросить? А что такое для колокола 1 год? Это значит, он звучал зимой, весной, летом и осенью. И если он прошел через все 4 времени года, это значит, что он будет звучать очень долго. Чтобы колокол прослужил дольше, мы предлагаем подробную инструкцию по пользованию колоколом для звонарей. В зимнее время перед звоном ударять по колоколу 3 раза, как бы разогревая его. Такие инструкции нужны, потому что колокола преимущественно портят молодые неопытные звонари. Читаем инструкцию дальше: "Не ударять по колоколу посторонними предметами, кроме языка, подвешенного под сводом колокола". У нас был такой случай, когда из церкви привезли наш колокол расколовшимся. А произошло это из-за того, что звонили в колокол, ударяя молотком. <…> Язык колокола делают из черного металла. Это кованый металл. Он мягкий, но в то же время прокован. Для чего т.н. "яблоко" языка проковывают? Понятно, что именно на язык приходится основная нагрузка. А после ковки язык не сминается. Понятно, что язык должен быть определенного веса. В противном случае он не будет издавать тот яркий звук, на который способен колокол. <…> Известны случаи, когда колокола служили не одно столетие. <…> Сразу после крещения Руси (988 год) были не колокола, а так называемые била. Это деревянные доски, в которые били колотушками. Позже появились металлические пластины, ударами в которые призывали на молитву. Затем появились колокола европейского типа. У них принцип звона был другой, отличный от нашего православного звона. В них язык висел неподвижно, а раскачивался сам колокол. Такие колокола называются отчепными. Но русский народ – он же смекалистый! Зачем раскачивать немалого веса колокол, когда можно раскачивать язык? На Руси быстро все переделали. А европейцы как более консервативный народ до сих пор колокола раскачивают. Единственное новшество в Европе – это т.н. карильоны. В них колокола настраиваются только на одну ноту, а обертоны убираются. И при любом ударе такой колокол издает только один определенный звук, как при нажатии клавиши фортепиано. А из нашего колокола можно извлечь целую гамму звуков. В карильоне около 30 колоколов, диапазон которых составляет 3 октавы. На таком карильоне можно сыграть любую мелодию. Правда, к колокольному искусству это отношение имеет весьма далекое. Там и по колоколу-то бьют не языком, а электромагнитными молоточками».
* * *
Бесполезно ждать звука от треснутого колокола. Технологию производства колоколов, правила оборудования звонниц, меры безопасности при работе с колоколами – все это должен знать будущий звонарь, потому что он и никто другой отвечает за вверенный ему инструмент. Ведь даже бронзовый благовестник-"великан", несмотря на кажущуюся прочность – весьма хрупкое создание и требует бережного к себе отношения (особенно в период зимних морозов). /Продолжительность жизни колокола зависит как от качества литья, так и от умелого обращения с ним звонаря./
* * *
Самый крупный из "новодельных" действующих колоколов в современной России – большой колокол на храме Христа Спасителя (его вес – 36 тонн). Звук у него просто чудесный. Отлит он на ЗИЛе. /Удачные колокола в России льют также в Воронеже, в Каменск-Уральском, во Пскове и нек. др. городах./ В дореволюционные времена лучшие колокола в России лили на знаменитых заводах Оловянишниковых. /Одним из Оловянишниковых была написана книга о технологических секретах отливки колоколов, и в ней указаны оптимальные пропорции сплава: чистая медь – 75-80 %, чистое олово – 20-25 %./
Примечание. Мнение о том, что наилучшими по звучанию являются колокола, отлитые из серебра, является ошибочным (серебро заметно гасит звук колокола).
* * *