Малые супружеские преступления читать онлайн. Малые супружеские злодеяния (6 стр.). «Малые супружеские преступления»
Эрик-Эммануил ШМИТТ
МАЛЫЕ СУПРУЖЕСКИЕ ЗЛОДЕЯНИЯ
Действующие лица
ЛИЗА
ЖИЛЬ
Ночь. Квартира.
Слышен звук ключа в замке и отпирающихся задвижек.
Дверь открывается, пропуская две тени в ореоле желтоватого света из коридора.
Женщина входит в комнату, мужчина с чемоданом в руке остается позади нее, на пороге, как будто не решаясь войти.
Лиза быстро начинает зажигать один за другим все светильники, ей не терпится дать свет на место действия.
Как только квартира освещена, она распахивает руки, демонстрируя интерьер, как если бы это была декорация к спектаклю.
ЛИЗА . Ну, как?
Он отрицательно качает головой. Она обеспокоена и настаивает.
ЛИЗА . Не торопись! Сосредоточься.
Он внимательно и досконально оглядывает всю имеющуюся мебель, потом опускает голову. Вид у него несчастный и пришибленный.
ЛИЗА . Ничего?
ЖИЛЬ . Ничего.
Однако этот ответ ее не удовлетворяет. Она ставит на пол чемодан, закрывает дверь, берет его под руку и ведет до кресла.
ЖИЛЬ . Оно мне кажется несколько поизносившимся.
ЛИЗА . Я тысячу раз предлагала сменить обивку, но ты всегда отвечал: либо я, либо обойщик.
Жиль усаживается в кресло. На лице его появляется гримаса боли.
ЖИЛЬ . Тут не только обивку надо менять, пружины как будто тоже…
ЛИЗА . Пружина интеллекта.
ЖИЛЬ . Что, что?
ЛИЗА . Ты считаешь, что польза от кресла есть только тогда, когда оно неудобно. А пружину, которая в данный момент врезалась тебе в левую ягодицу, ты называешь пружиной интеллекта, уколом мысли, пиком неусыпной бдительности!
ЖИЛЬ . Кто же я: псевдоинтеллектуал или подлинный факир?
ЛИЗА . Пересядь-ка лучше к письменному столу.
Он послушно следует ее совету, но стул вызывает у него недоверие, и он предварительно кладет на него руку. Когда он садится, слышится металлический стон. Он вздыхает.
ЖИЛЬ . Имеется ли у меня теория и относительно скрипящих стульев?
ЛИЗА . Разумеется. Ты запрещаешь мне смазывать пружины маслом. Для тебя каждый скрип - сигнал тревоги. А ржавая табуретка - активный участник твоей битвы против всеобщей расслабленности.
ЖИЛЬ . Сдается мне, я оброс теориями на все случаи жизни?
ЛИЗА . Почти. Ты не выносишь, когда я навожу порядок на твоем письменном столе, и называешь первозданный хаос в своих бумагах «порядком исторического складирования». Полагаешь, что книги без пыли напоминают чтиво в зале ожидания. Считаешь, что хлебные крошки - не мусор, потому что хлеб мы употребляем в пищу. А совсем недавно уверял меня, будто крошки - это слезинки хлеба, который страдает, когда мы его режем. Отсюда вывод: диваны и кровати полны скорби. Ты никогда не заменяешь перегоревшие лампочки под тем предлогом, что в течение нескольких дней следует соблюдать траур по угасшему свету. Пятнадцать лет обучения в брачном союзе научили меня сведению всех твоих теорий к единственному, но основополагающему тезису: ничего не делай в доме!
Он улыбается мягкой, извиняющейся улыбкой.
ЖИЛЬ . Жизнь со мной - настоящий ад, верно?
Она с удивлением поворачивается к нему.
ЛИЗА . Ты меня растрогал своим вопросом.
ЖИЛЬ . И каков же будет ответ?
Она не отвечает. Поскольку он продолжает ждать, кончается тем, что она уступает с застенчивой кроткостью:
ЛИЗА . Конечно, это ад, но… определенным образом… этот ад меня устраивает.
ЖИЛЬ . Почему?
ЛИЗА . В нем тепло…
ЖИЛЬ . В аду всегда тепло.
ЛИЗА . И у меня там есть место…
ЖИЛЬ . О, мудрый Люцифер…
Умиротворенный ее признаниями, он направляет свое внимание на окружающие его предметы.
ЖИЛЬ . Странно… у меня такое чувство, словно я - новорожденный, но взрослый. Кстати, сколько дней?
ЛИЗА . Пятнадцать…
ЖИЛЬ . Уже?
ЛИЗА . А мне казалось, время течет так медленно.
ЖИЛЬ . По мне, так - стремительно. (Самому себе) Проснулся утром в больнице, рот мокрый, как будто я вышел от дантиста, по коже мурашки бегают, на голове - повязка, в черепе - тяжесть. «Что я здесь делаю? Со мной несчастный случай? Но я жив». Пробуждение, несущее облегчение. Коснулся своего тела, как если бы мне его только что вернули. Я вам рассказал…
ЛИЗА (поправляет его) . Тебе!
ЖИЛЬ (продолжает) . Я тебе рассказал про номер с сиделкой?
ЛИЗА . Номер с сиделкой?
ЖИЛЬ . Сиделка входит. «Рада видеть вас с открытыми глазами, господин Андари». Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, с кем она разговаривает, и вижу, что я совершенно один. Она опять: «Как вы себя чувствуете, господин Андари?» И вид у нее такой уверенный. Тогда я собираю все свои силы, чтобы преодолеть усталость и ответить ей хоть что-нибудь. Когда она уходит, я взбираюсь на кровать, дотягиваюсь до температурного листа - и там это имя: Жиль Андари. «Почему они меня так называют? Откуда это заблуждение?» На Андари ничто во мне не откликается. И в то же время я не могу себе дать и никакого другого имени, в памяти бродят лишь какие-то детские прозвища - Микки, Винни, Медвежонок, Фантазио, Белоснежка. Отдаю себе отчет, что я не знаю, кто я такой. Потерял память. Память о себе. Зато по-прежнему отлично помню латинские склонения, таблицу умножения, спряжение русских глаголов, греческий алфавит. Твержу их про себя. Это меня ободряет. Вернется и остальное. Не может же быть, чтобы, помня назубок умножение на восемь - самое трудное, все знают, - не вспомнить, кто ты есть? Пытаюсь пресечь панику. В какой-то момент мне удается даже себя убедить, что память мне сдавливает повязка, слишком туго охватывающая голову; стоит ее снять, и всё вернется на свои места. Один за другим приходят врачи и сестры. Я рассказываю им о потере памяти. Они серьезно выслушивают. Объясняю им мою теорию сдавливающей повязки. Они моего оптимизма не оспаривают. Несколькими днями позже в палату входит другая сиделка, красивая женщина, без униформы. «Клево, новая сиделка! - говорю я себе. - Но почему она в цивильном?» Она ничего не говорит, только смотрит на меня и улыбается, берет мою руку, гладит меня по щеке. Назревает вопрос: не послана ли мне эта няня для выполнения специальных, специфических функций, «обслуживание страдающих самцов», няня - член бригады путан. Но тут сиделка в цивильном объявляет, что она - моя жена. (Поворачивается к Лизе) Вы действительно в этом убеждены?
ЛИЗА . Убеждена.
ЖИЛЬ . И вы не состоите в бригаде по спецобслуживанию?
ЛИЗА . Ты должен говорить мне «ты».
ЖИЛЬ . Вы не… ты не…
ЛИЗА (перебивает его) . Я твоя жена.
ЖИЛЬ . Тем лучше. (Пауза) И вы… ты уверена, что мы находимся у себя дома?
ЛИЗА . Уверена.
Он снова оглядывает комнату, в которой находится.
ЖИЛЬ . Остерегаясь поспешных выводов, скажу, тем не менее, что моя жена нравится мне больше, чем моя квартира.
Оба смеются. В юморе Жиля должно сквозить смятение. Он мучается.
ЖИЛЬ . И что мы будем делать?
ЛИЗА . Сегодня вечером? Располагайся, и заживем, как прежде.
ЖИЛЬ . А что мы будем делать, если память ко мне не вернется?
ЛИЗА (встревожена). Непременно вернется.
ЖИЛЬ . Мой оптимизм на пределе, и таблетки кончились.
ЛИЗА . Она непременно вернется.
ЖИЛЬ . Вот уже две недели мне твердят, что достаточно испытать шок… Вот увидел вас - и не узнал. Вы принесли мне альбом с фотографиями, а я как будто календарь листал. Приехали сюда - всё равно что в гостиницу. (Горестно) Всё для меня чужое. Существуют шумы, краски, формы, запахи, но всё лишено смысла, не слагается в единое целое. Есть мир, огромный, полный жизни и внутренних переплетений, но я скитаюсь в нем, не находя себе роли. Всё имеет плотность, только не я. Моего Я не существует.
Она садится рядом с ним и берет его руки в свои, пытаясь успокоить.
ЛИЗА . Шок не заставит себя ждать. Случаи бесповоротной амнезии крайне редки.
ЖИЛЬ . Насколько я в состоянии о себе судить, я как раз принадлежу к разряду парней с «редкими» реакциями. Не так ли? (Умоляюще) Что вы собираетесь делать…
Он и она, муж и жена… Отношения двоих, тем более отношения с историей – гарантия напряженности действия, даже если действия как такового практически нет. Сюжет пьесы современного французского драматурга Эрика-Эммануэля Шмитта строится исключительно на диалоге двух персонажей – Жиля, вернувшегося домой из больницы, и Лизы, его жены. Перед ними сложная задача: Жиль после травмы потерял память, и им предстоит заново узнать друг друга. Но что-то здесь не так – слишком уж резок контраст между беспокойством героя и беззаботностью героини, утешающей его дежурными фразами. Вопрос за вопросом, ответ за ответом – ведь жертве амнезии нужно воссоздать картину своей жизни «до» – и выясняется множество подробностей, сначала бытовых, потом психологических. И тут «включается» детектив: кто-то из них виновен в том, что произошло, кто-то скрывает некую тайну! Теперь это уже не просто супруги, прожившие вместе 20 лет, – теперь это следователь и подозреваемый, причем этими ролями они меняются со скоростью сказанного слова.
Непростые отношения семейной пары со стажем осложняются тем, что Жиль, автор множества детективных романов, в числе прочего написал книгу «Малые супружеские преступления», в которой изложил оригинальный взгляд на брак как на союз двух преступников. Пытаясь оспорить общепринятую «брачную» мораль, с его точки зрения ходульную и ханжескую, он не подозревает о том, какие чувства вызвала эта книга в его жене и на какие поступки она ее толкнула. Но и она оказывается не готова к тому, какой поворот приняли события, казалось бы, вполне предсказуемые. Извечный спор о том, что значат семья и любовь для мужчины и для женщины и как совместить эти два понимания, становится для героев настолько важен, что каждый из них решается на крайность…
Блестящий диалог, полный тонкого юмора и глубокого драматизма, на протяжении всего спектакля ведут заслуженная артистка России Ирина Джапакова и актер Вячеслав Федотов . На сцене не происходит ничего, кроме разговора мужа и жены, и тем не менее перед нами в деталях предстают не только история их знакомства, любви и долгой совместной жизни, но и яркие портреты их обоих. Психологически достоверны все нюансы постоянно меняющегося настроения – от добродушной усмешки до ядовитой иронии, от скрытой тревоги до явного отчаяния. Существование в предлагаемых обстоятельствах детективной истории не делает характеры героев менее убедительными, а, напротив, помогает резче очертить конфликт, ждущий своего разрешения.
Рассказывает режиссер-постановщик спектакля Яков Рубин :
«Актеры очень любят пьесы Эрика Шмитта – там есть что играть. В них множество неожиданных поворотов, ярких драматических эффектов. Это особенно важно для репертуара камерного театра – он формируется таким образом, чтобы у каждого актера была возможность творческого роста, поэтому Эрик Шмитт здесь, конечно, «кстати». В пьесе «Малые супружеские преступления» много юмора, порой парадоксального, но в то же время это очень серьезная вещь. Я вижу, что Ирина Джапакова и Вячеслав Федотов в этом спектакле раскрыли новые стороны своего дарования.
Мне как практикующему режиссеру было очень интересно поставить детектив – раньше я никогда этого не делал. Хотелось узнать, как прозвучит на нашей сцене детективная «струна». Чтобы прочувствовать, как это делается, летом я налёг на фильмы Хичкока – подсмотрел, как это делает он.
Пространство, в котором существуют герои, предельно функционально. Нужно было создать ощущение смутной тревоги, поэтому всячески подчеркивается странность обстановки, в которой происходит действие, и ее нестабильность. Этому служат и лестница, и качели, и собранный чемодан, и стопка книг, которые вот-вот упадут. Тени актеров на стене создают иллюзию присутствия кого-то третьего, высвеченные углы, затененные лица подчеркивают недосказанность. Все эти детали нужно было связать воедино общей стилистикой – и мы пошли в сторону хоррора, создав «место преступления» – пространства, где непременно что-то случится.
И тем не менее жанр спектакля определен как «почти детектив». Текст пьесы значительно сокращен – в результате она стала «более чеховской», с парадоксальными ответами на простые вопросы, с наполненными смыслом паузами, когда между актерами словно проходит вольтова дуга – настолько велико внутреннее напряжение, не выраженное словами».
Ближайшая возможность осмотреть место предполагаемого преступления и выслушать показания подозреваемых появится у зрителей Камерного драматического театра 24 и 25 октября.
Светлана Гришина
Седьмой сезон проекта «Драма_talk: между текстом и театром» в литературном кафе «Безухов» носит подзаголовок «pièces de pièces» и посвящён французской драматургии ХХI века. Как и прежде, главная цель проекта - знакомство с современными пьесами и открытое обсуждение текстов, представленных в виде читок нижегородскими и московскими режиссёрами.
Эрик-Эммануэль Шмитт - вероятно, самый известный в мире французский современный автор. Его диссертация по философии «Дидро и метафизика» парадоксальным образом превратилась в пьесу «Распутник», экранизированную Габриэлем Агийоном с Фанни Ардан в главной роли. А в фильме «Опасные связи» по пьесе Шмитта снялись Катрин Денёв и Настасья Кински. Позже драматург и сам занялся кинорежиссурой, сняв два фильма.
Эрик-Эммануэль Шмитт - автор двух десятков романов и повестей. Пожалуй, самым известным остаётся «Цикл незримого»: «Миларепа» на тему Буддизма, «Месье Ибрагим и цветы Корана» - ислама, «Дети Ноя» - иудаизма и «Оскар и Розовая Дама» - христианства.
Первую пьесу Шмитт написал в 1991 году. «Ночь в Валони» была поставлена во Франции и за рубежом. Однако настоящую популярность принёс ему второй драматургический опыт, за который он был награждён премией Мольера в 1993 году: пьеса «Посетитель», основанная на диалоге Зигмунда Фрейда и Бога.
Пьеса «Малые супружеские злодеяния» (перевод Ирины Мягковой) - одна из самых свежих, но не самых известных из 17 написанных Шмиттом пьес.
ЛИЗА (горестно). Ты помнишь…
ЖИЛЬ . Нет. Я помню только то, что я не такой!
ЛИЗА (жалобно). О, Боже, неужели всё снова начнется.
ЖИЛЬ . Что начнется снова?
Не отвечая на вопрос, Лиза берет себя в руки. Подходит к нему, бросает ему в лицо диванную подушку.
ЛИЗА (жестко). Ты никогда не терял память. Всё помнишь.
ЖИЛЬ . Нет. Это не так.
ЛИЗА . Я тебе не верю. Ты помнишь.
ЖИЛЬ . Частично.
ЛИЗА . Я больше тебе не верю.
ЖИЛЬ . Память ко мне возвращается, но какие-то пробелы остаются.
ЛИЗА (продолжает лупить его подушкой). Ты всё помнишь!
ЖИЛЬ . Только не последний день.
ЛИЗА (замирает с подушкой в воздухе). Последний день?
ЖИЛЬ . День, когда произошел несчастный случай. Ничего не могу вспомнить.
ЛИЗА (снова обрушивает на него серию ударов). Выдумки! Всё ты знаешь, издеваешься надо мной!
ЖИЛЬ . Но только не о последнем дне!
ЛИЗА . Твоя мнимая амнезия - это пытка, которую ты придумал, чтобы меня наказать, сварить на медленном огне. Заставить устыдиться. Насладиться моими дурацкими ответами. Ты…
ЖИЛЬ (искренне). Наказать тебя за что, Лиза?
Она перестает с ним драться и испускает сдавленный смешок. Он хватает ее за руки.
ЖИЛЬ . Наказать тебя за что?
Она пытается высвободиться, но, поняв в какой-то момент, что он не вкладывает в свой вопрос ни иронии, ни двусмысленности, успокаивается. Пожимает плечами.
ЛИЗА . Извини. Ты провел две недели в больнице под наблюдением врачей, медсестер, принимал лекарства и восстанавливал силы, а я здесь одна грызла ногти. Мною никто не занимался. Хочу, чтобы кто-нибудь обо мне позаботился.
Он с изяществом целует ей руку.
ЖИЛЬ . Мой череп - открытая книга, в которой недостает страниц. Преимущественно последних. Никак не могу припомнить тот день, когда произошел несчастный случай.
ЛИЗА . Совсем не помнишь?
ЖИЛЬ . Совсем. (Смотрит ей в глаза). Клянусь тебе.
Она осознает, что он говорит искренне.
ЖИЛЬ . Подозреваю, что я должен принести тебе свои извинения.
ЛИЗА . Да.
ЖИЛЬ . Много извинений?
ЛИЗА . Сомневаюсь, что тебе удастся рассчитаться по твоим долгам.
ЖИЛЬ . Память вернулась ко мне в понедельник. Чем дальше, тем больше. Как будто губка набухала под капельницей. В этот понедельник, не знаю, почему, но тебя не было. И я, ни слова не сказав докторам, разбухал в одиночестве, обретая грани нашей с тобой истории, нашего брака, нашей любви. Я был горд. Я был счастлив. Во вторник, только ты вошла, я был готов обо всем тебе объявить, но ты остановила меня своей ложью. Первой.
ЛИЗА . Я?
ЖИЛЬ . Ты принесла мне книги, коллекцию детективов, дабы стимулировать мою память. Однако, один из романов ты забыла принести. Какой? . Сверившись со списком, я обратил на это твое внимание. Ты ответила, что это не имеет значения, так как я ненавидел эту книгу и сожалел, что вообще ее написал. И вот, эта милая ложь, высказанная столь категорично, заткнула мне рот.
Лиза что-то бурчит, не пытаясь отрицать.
ЖИЛЬ . Я начал размышлять. «Малыми супружескими злодеяниями» я всегда был горд. Всем, кому не лень, я повторял, что, если надо будет выбрать из всех моих романов один, то именно этот. Ты же спокойно утверждала совершенно обратное.
ЛИЗА . Согласна, я выдала свое мнение за твое. Это так серьезно?
ЖИЛЬ . Нет. Но что тогда серьезно?
ЛИЗА (обороняясь). «Малые супружеские злодеяния» не имели никакого успеха.
ЖИЛЬ . Успех не сопутствовал и некоторым другим моим романам.
ЛИЗА . Но «Малым супружеским злодеяниям» он сопутствовал в наименьшей степени. Существует разница между нулевым уровнем и тем, что ниже нуля.
ЖИЛЬ . Это не имеет значения, Лиза, ведь когда ты высоко оцениваешь одно из моих произведений, тебе не нужна ничья поддержка, и ты готова броситься на его защиту против любого.
ЛИЗА . Это правда, я ненавижу «Малые супружеские злодеяния» , которые ты обожаешь. И снова спрашиваю: это так серьезно?
ЖИЛЬ . Нет. Потому что в тот же день, когда ты мне солгала, я осознал, что в глубине души согласен с тобой. (Поворачивается к ней). Я ненавидел эту книгу, сам того не зная. Твоя ложь обернулась моей правдой. Моей новой правдой.
Она пристально вглядывается в него, заинтригованная и не уверенная, что правильно его понимает.
Он достает с полки роман, о котором идет речь.
ЖИЛЬ . «Малые супружеские злодеяния» , сборник новелл, следовало бы сказать очень скверных новелл, настолько разворачивающиеся в них события погрязли в пессимизме. Супружескую пару я описываю как сообщество убийц. С самого начала супругов объединяет насилие, плотское желание, которое бросает их друг к другу, заталкивает одно тело в другое в поту, под аккомпанемент хрипов и стонов, борьба, остановленная лишь истощением сил, и перемирие под названием удовольствие. Затем двое убийц, если они недобрали своё в брачном союзе, выбрав перемирие, объединяются для борьбы с обществом. Они станут требовать прав, льгот, привилегий, использовать свои драки, своих детей, чтобы добиться внимания и уважения других. И здесь жульничество возводится в степень шедевра! Оба врага теперь готовы всё оправдать во имя семьи. Семья - вот вершина их обмана! Ибо они оставили свои грубые и плотские объятия ради оказания услуги всему роду человеческому и смогут теперь раздавать пинки и затрещины во имя воспитания, бесцеремонно навязывая всем свою глупость, вредоносность и шумливость. Семья, или эгоизм в одеждах альтруизма… Со временем убийцы стареют, их дети разъезжаются, чтобы создать новые союзы убийц. И теперь состарившиеся грабители, не имея больше выхода для насилия, кончают тем, что накидываются друг на друга, как во времена их первых свиданий, но воплощается эта страсть уже не в движении бедер, не в сексуальных ударах, а в других формах. Отныне это удары, более изощренные, удары зловредности. Всё дозволено в этой борьбе - нервные тики, болезни, глухота, безразличие, слабоумие. Выигрывает тот, кто первым оплачет другого. И вот супружеская жизнь, союз убийц, которые сначала кидаются на других, потом - друг на друга, долгая дорога к смерти, усеянная трупами. Молодая пара стремится освободиться от окружающих. Пожилая пара - от партнера по браку. Когда вы смотрите на новобрачных, попытайтесь угадать, кто из двоих станет убийцей.
Лиза насмешливо аплодирует.
ЛИЗА . Браво! Я аплодирую, чтобы не блевануть.
ЖИЛЬ . Почему я это написал? Ведь думаю я совершенно иначе.
ЛИЗА . Когда я спросила тебя об этом, ты ответил: потому что такова действительность.
ЖИЛЬ . Возможно, она и такова, но зачем представлять себе действительность, как она есть? Отчего не представить ее такой, какой ты хочешь ее видеть? Ведь супружеская пара - не порождение действительности, а порождение взаимной мечты, не так ли?
Поскольку Лиза не отвечает, Жиль с жаром продолжает.
ЖИЛЬ . В тот вторник, когда я осознал, что ненавижу книгу, которой раньше так гордился, я решил смолчать и дать тебе возможность представить мне меня таким, каким ты хотела меня видеть. Возможно новый Жиль Андари, описанный тобой и сожалеющий о свершенных им Малых супружеских злодеяниях , стал бы лучше предыдущего. Версия исправленная и дополненная. Следовало ею воспользоваться. И мой несчастный случай должен был этому послужить. Я замкнулся в своей лжи, только чтобы послушать тебя, Лиза, ни для чего другого. Послушать и понять, с каким человеком тебе было бы хорошо.
ЛИЗА . Не очень-то честно.
ЖИЛЬ . Что?
ЛИЗА . Так себя вести.
ЖИЛЬ . Мое поведение не хуже твоего. Но столь же поучительно. Я действительно уступил наслаждению быть рожденным заново женщиной, которую люблю. Я попытался стать похожим на желаемое тобой. Кусочек от меня настоящего, кусочек - от улучшенного, достоинства - в любом наборе, муж по заказу. Но…
ЛИЗА . Но…
ЖИЛЬ . Вначале ко мне вернулась память, и я понял, что швы на новеньком персонаже, которого ты из меня сотворила, вот-вот лопнут. А потом… я никак не мог понять, куда ты хочешь привести. Одно с другим не сходилось.
Казалось бы, 30 ноября 2012 - совершенно обычный день в потоке других. Но! Теперь уже не совсем обычный, ибо можно смело записывать его в историю казнетовского блогинга. А все потому, что впервые в истории театра в Казахстане на сдачу спектакля позвали не только журналистов, и но и блогеров. И поэтому я имею возможность писать пост о спектакле, который еще широкая публика не видела – довольно странные, но весьма приятные ощущения, скажу вам. За эту необыкновенную возможность хочу сказать гигантское спасибо театру им..
Oh can"t anybody see
We"ve got a war to fight
Я, в принципе, люблю камерную сцену больше основной за интимность, за близость происходящего на сцене непосредственно к зрителю, который становится уже не просто отстраненным наблюдателем, а почти свидетелем, этаким подглядывающим в замочную скважину за чужой жизнью. Камерная сцена, я считаю, бОльший риск для актеров, нежели обычная - тут каждый штрих, каждая слезинка видна. В общем, ярче заметна победа и громче слышно поражение.
Спектакль «Малые супружеские злодеяния» обозначен как мелодрама в двух действиях, но я бы назвала немного по-другому: детективная мелодрама, потому что идет фактически расследование: что происходит сейчас, что произошло две недели назад, что происходило 15 лет подряд в совместной жизни Жиля и Лизы, героев пьесы.
Александр Багрянцев и Ольга Ландина устроили настоящий поединок на сцене, заставив забыть что это игра, настолько живым и энергоемким было происходящее. Ничего лишнего, ничего лживого, ничего, что вышло бы за грань доверия зрителя к актеру. Даже истеричные крики взбешенной женщины не были театральны!
Третьим героем на сцене выступила стена, серая кирпичная стена, молчаливый свидетель чужой жизни, хранитель секретов, то тюрьма, то убежище. Так как эта стена произвела на меня дополнительное впечатление и внесла в спектакль свои оттенки смысла, то воспользуюсь случаем и скажу художнику-постановщику Сергею Мельцеру: «Отличная находка!»
Нежно любимый мной Дмитрий Скирта еще раз доказал, что он человек невероятно талантливый и как актер, и как режиссер. Он поставил удивительную историю любви-ненависти так, что переживаешь вместе с героями, уже не особенно стесняясь своих слез в ее финале. Когда в зале включили свет, взыскательнейшая публика, состоящая из журналистов, пишуших о театре, аплодировала стоя. А уж я аплодировала громче всех, так, что у меня бы остановились новые часы!
4 декабря 2012 в театре состоится официальная премьера, куда я, к сожалению, не попадаю. Но всех, до кого смогу дотянуться, обязательно свожу на «Злодеяния». И еще: в январе Жиля будет играть сам Скирта, так что забейте бюджет на два посещения: декабрьское с Багрянцевым и январское со Скиртой.
PS. А еще я взяла автограф у Дмитрия. День был полон счастьем!
